Дай мне больше - Сара Кейт
— Ну, правда в том, что мы втроем…
Я поднял глаза и увидел, что Чарли вцепилась в руку Эмерсона с выражением надежды на лице. Мия смотрит на меня широко раскрытыми глазами, а Гаррет сдерживает ухмылку.
Внутри у меня все кричит. Это мои друзья. Нет, это моя семья. Мы вместе занимаемся бизнесом уже более семи лет. Мы вместе растили и лелеяли нашу компанию, как родители, и вся эта чушь о том, что нельзя заниматься бизнесом с друзьями, кажется неправильной. Потому что друзья — это единственные, кто не украдет у тебя и не будет тебя эксплуатировать. Эта команда всегда прикрывала друг друга, и сейчас я чувствую, насколько сильно они прикрывают меня.
— Мы втроем вместе. В отношениях. Даже Дрейк и я. Я… я бисексуал.
Когда эти слова вытекают из меня, вся тяжесть и тошнота, которую я чувствовал, удерживая их в себе, тоже вытекает. Напротив меня Чарли сияет. Мия плачет, протягивая мне руку, а Эмерсон в конце стола выражает гордость.
Когда некоторое время никто ничего не говорит, я тяжело вздыхаю. — Вы все это уже знали, не так ли?
Стол разражается невнятными ответами, подтверждая мои подозрения. Они знали все это время.
— Почему вы ничего не сказали?
— Это было не наше дело, — заявляет Эмерсон.
— Честно говоря, я думал, что вы все это время трахались, — отвечает Гаррет, и Мия закатывает на него глаза.
— В этом есть смысл, Хантер. Химия между вами — это больше, чем просто дружба, — добавляет она.
— Я просто рада, что ты наконец-то приехал, — говорит Мэгги, снова поглаживая меня по спине.
— Итак… — говорит Гарретт, нахмурив брови. — Почему ты переехал?
— Мне просто нужно было разобраться с кое-какими делами, пока кто-нибудь не пострадал.
Он кивает, его глаза смотрят на меня с легким, полным надежды выражением.
— И что теперь? Ты идешь домой? — спрашивает Чарли.
— Думаю, да.
Она прикусывает губу от волнения.
— Это нечестно, — хнычет Мия, выпячивая нижнюю губу. — Изабель получила два. А у меня только один.
Когда она поворачивает свое недовольное лицо к сидящему рядом с ней мужчине, выражение его лица становится жестким, и он хватает ее за бедро.
— Ах ты, соплячка.
— Один? У меня их ноль, так что не жалуйся, — добавляет Мэгги, хмуро глядя в свой бокал с вином.
— Это потому, что ты слишком много работаешь, Мэгс. И ты всегда с нами. Здесь больше нет одиноких парней, — отвечаю я.
— Мне все равно никто из вас не нужен, — отвечает она. — Вы, ребята, слишком извращенные, богатые самих себя.
Мы все втроем смотрим на нее, обижаясь.
— Слишком извращенные? — спрашивает Эмерсон.
— С каких это пор мы ведем себя как богачи? — добавляет Гарретт.
И я не могу удержаться от смеха. Я имею в виду… мы сами себе на уме, так что этот вопрос даже не заслуживает обсуждения.
— Даже не собираюсь отвечать, — проницательно говорит она. Вы должны любить Мэгги. Она много работает, она удивительно мила и застенчива для женщины, которая держит нас троих в узде уже почти десять лет. Но она никогда не уделяет себе времени, которого заслуживает. С тех пор как я живу у нее, я заметила, что она только и делает, что работает. Пока она не сказала Мие, что у нее нет мужчины, я, честно говоря, не знала, что он ей вообще нужен.
Она ни с кем не встречалась, насколько нам известно. Никогда не использовала клуб для чего-либо. Никогда не флиртовала и не вступала в отношения. Она для всех нас загадка, но мы все равно ее любим.
За столом идут споры по поводу ее обвинений в том, как мы себя ведем, а я благодарен за то, что внимание отвлечено от меня. А все оказалось так просто. Я бросил самую большую бомбу в своей жизни, а мои друзья почти не вздрогнули. Потому что для них ничего не изменилось. Я все еще я. Дрейк, Изабель и я — те же три человека, которыми мы всегда были.
И я боялся, что это будет трудно.
Правило № 37: Как только он вернется, не отпускай его
Изабель
Уже девять, когда я, наконец, закрываю студию, выпроводив последнего человека из моего продвинутого класса по воздушной гимнастике. Они обычно любят подольше поболтать, и сегодня был первый вечер за долгое время, когда я действительно чувствовала себя готовой к светской беседе.
После того момента с Дрейком в ванной я снова начала чувствовать себя самой собой. То, что произошло между нами, было прогрессом: я наконец-то смогла отпустить горе от того, что он ушел, и чувство вины за то, что мы вместе. Но я знаю, что именно этого хотел от нас Хантер. Может быть, потому, что, наконец, быть с ним означает, что Хантер тоже делает успехи, а значит, скоро вернется домой.
В глубине души я знаю, что Хантер хотел, чтобы мы с Дрейком были вместе. Потому что в глубине души речь никогда не шла ни о рогоносце, ни о горячей жене, ни о каком-либо другом извращении. Речь шла о том, чтобы найти те отношения, в которых мы всегда должны были быть.
Заперев входную дверь, я иду в подсобку, чтобы закрыть книги за день, сделать последние дела и бросить полотенца в корзину, чтобы отнести их домой и постирать. Только я выключила компьютер, как раздался звонок входной двери, и я замерла.
Я же заперла ее, не так ли? Клянусь, я ее заперла.
Ключ есть только у секретарши и…
Я медленно иду к входу, заглядывая в вестибюль из комнаты персонала, и тут вижу мужчину, стоящего у двери с букетом цветов в руках. Неважно, что свет горит и я вижу его ясно, как день. Мой мозг не сразу соображает, и я в шоке смотрю на своего мужа, которого не видела целых два месяца — пятьдесят семь дней, если быть точной.
Из моего рта вырывается крик, и я бегу через всю комнату, в отчаянии вдыхая каждый сантиметр пространства между нами. Цветы, которые он держит в руках, оказываются раздавленными между нашими телами, и я падаю в его объятия, прижимаясь к нему.
Облегчение ощутимо. Его запах, его присутствие, даже тепло его дыхания на моей шее мне знакомо. Каждую минуту из пятидесяти семи дней, проведенных в разлуке, я выживала.
