Загубленная добродетель - Кора Рейли
«Папа, я хорошо разбираюсь в людях, может быть, это делает меня эмпатом, но поверь мне, когда я говорю, что в прошлом я тоже использовал это в своих интересах. Я не такая хорошая девочка, какой ты меня считаешь. Если кого-то и разыграли, то это Сантино. Я устроил ему тяжелое время, на самом деле».
Я сузил глаза. «Как долго это продолжается между тобой и Сантино?» Я не хотел давать этому название, и, если честно, я не был уверен, что у меня было какое-либо намерение позволить этому стать чем-то, заслуживающим названия. Чувства Анны в сторону, факт оставался фактом: Сантино был моим солдатом, которому я доверил безопасность моей дочери, и он предал меня самым личным образом, который я мог себе представить. Я не был склонен прощать его за этот проступок.
«Это началось в Париже», — сказала она. «У меня были чувства к Сантино задолго до этого, но он всегда игнорировал мой флирт».
«Значит, он знал о твоих чувствах к нему, когда согласился жить с тобой в Париже без присмотра».
Выражение лица Анны исказилось от осознания, а затем сожаления о том, что она сказала слишком много. Анна была умна и, конечно, могла уклониться от неприятной правды без настоящей лжи, но у меня был многолетний опыт работы с ней, когда дело доходило до манипулирования и принуждения. Однажды она была бы так же хороша, как я, может быть, даже лучше, но прямо сейчас ей все еще нужно было понять, что она не знала всего, что было.
«Он сделал. Но у него никогда не было намерения уступать моим ухаживаниям, поэтому он мог с полной уверенностью сказать, что сможет защитить меня во Франции. Он был уверен в этом. Он не лгал».
Я горько улыбнулся. «Я восхищаюсь твоей попыткой защитить Сантино, но я не вижу, как его поведение не является предательством. Если он подозревал, что у тебя есть чувства к нему, он должен был сказать мне во время нашего разговора, прежде чем я позволил тебе уйти. Я его Капо и твой отец, мне следовало решить, готов ли я доверить ему твою безопасность, несмотря на твои чувства к нему, и я бы определенно сказал „нет“. У меня не осталось другого вывода, кроме того, что Сантино уже питал к тебе чувства и имел все намерения преследовать их, и именно поэтому он не сказал мне о риске, который может представлять совместная поездка в Париж».
Анна отстранилась. Я мог видеть, что она взвешивала свои варианты. Я подозревал, что в этой истории было что-то еще, чем она не хотела делиться. Ее колебания сказали мне, что я был прав, и что она пыталась решить, поможет ли раскрытие большей части правды Сантино или нет. Я должен был признать, что меня взбесило, когда я увидел, как Анна выбирает, какую правду она хотела мне сказать. Как отец, ты не хотел, чтобы тебе лгали.
«Ты тоже лгал мне годами, и я думаю, тебе пора быть честным со мной. Ты никого не защищаешь, упуская часть правды. Это только заставит меня предположить худший вариант, и это определенно не версия, которая в пользу Сантино. Разве я не заслуживаю правды?»
Анна на мгновение закрыла глаза. «Я даже не уверен, что защищаю Сантино, не рассказывая вам, что произошло до Парижа, потому что я вел себя как настоящий…» Она поискала подходящее слово, затем пожала плечами. «Сука. Прости, папа, на самом деле нет другого способа выразить это».
Валентина всегда больше обижалась на ругательства, чем на меня. И все же, услышав, как Анна называет себя термином, который заставил бы меня сурово наказать любого другого, если бы они использовали его для любой из моих дочерей или моей жены, я все равно внутренне съежился.
«Позвольте мне быть судьей», — сказал я нейтрально.
Анна кивнула, но я все равно уловил ее колебание. «Я шантажировал Сантино, иначе он не приехал бы в Париж. Он не хотел, поверь мне, но у него не было выбора».
«Я предполагаю, что то, что у тебя было на него, должно быть, было серьезным предательством, иначе он не пошел бы на риск остаться с тобой наедине в Париже».
Анна покраснела. «Ну, на самом деле это не было предательством по отношению к тебе, папа. Я застукал Сантино с миссис Алферой».
Я поднял брови. Мужчины нередко изменяли своим женам, и слухи об этом часто доходили до моих ушей. Это было то, что терпимо в нашем мире, естественно, поскольку мы были миром, ориентированным на мужчин. Я не был наивным, поэтому всегда знал, что многие женщины тоже не были верны, только умнее скрывать это. В мире браков по договоренности и неверных мужей было вполне естественно, что жены искали внимания в другом месте. Но я ожидал, что мои солдаты не будут спать с женой другого Мужчины. Это добавило конфликта в Наряд, который я счел абсолютно ненужным. «Это было все?» — Спросила я, мой инстинкт подсказывал мне, что Анна еще не все мне рассказала.
Анна скорчила гримасу. «Ну, я также застукал его с миссис Кларк».
Я покачал головой. «Хотя это вызывает беспокойство, когда речь идет о благе Наряда, я нахожу это еще более тревожным, когда дело доходит до того, что он мужчина, к которому у вас, очевидно, есть чувства».
Анна заслуживала того, чтобы ее уважали и лелеяли. Человек, который считал обман действительным хобби, тоже не был тем, кого я считал способным.
«Сантино был верен с тех пор, как мы начали… встречаться». Щеки Анны покраснели, и я решил, что предпочитаю термин «свидания» тому, что она могла бы назвать.
Я кивнул. «Я понимаю. Тем не менее, я должен сказать, что поведение Сантино требует наказания».
«Сантино защитил меня ценой своей жизни. Он в коме, потому что он защитил меня. Не важно, что вы думаете о нем или о его поведении в прошлом, он тот человек, который сделает для меня все. У меня нет ни единого сомнения на этот счет».
Я хотел бы разделить ее убеждение, но нам с Сантино нужно было многое обсудить, прежде чем я мог принять решение о его будущем — как только его здоровье позволит это естественно. Я бы дал ему справедливый шанс защитить себя, ради Анны и Энцо.
Анна прижалась щекой к моей груди. «Папа, пожалуйста, не наказывай Сантино, не за любовь ко мне».
«Как ты описал, есть много других проступков, за которые я могу его наказать».
«Папа!» — сказала Анна, надув губы. Она, как и ее мать, обладала чудесным талантом добиваться своей воли. Я давно отказался от борьбы с этим. «Обещай, что ты не накажешь Сантино слишком
