Столкнувшийся (ЛП) - Ашер Лорен

Питер открывает папку и перелистывает несколько страниц стенограмм с репортерами. Теперь все задокументировано, включая использование Питером своего персонального компьютера для личных сообщений репортерам с использованием фальшивого аккаунта. Питер не мог сравниться с Джеймсом Митчеллом, который делал что-то вроде отслеживания IP-адресов до отелей или что-то в этом роде. Я боюсь спрашивать, где он научился своим хакерским навыкам, но, очевидно, он смог связать Питера с журналами сплетен и папарацци.

— Не имеет значения, что я сделал, когда моя семья владеет компанией. — У Питера хватает наглости смотреть на меня, намекая на яд, который он умело маскирует. Жаль, что я не понял его обман раньше и не уберег Софи от страданий от рук этих двух ублюдков.

— Неужели? Ты умный человек, раз уж ты меня обманул. Но давайте применим здесь навыки критического мышления. В конце концов, ты обращался со мной как с пешкой в своей собственной игре, но, к несчастью для вас обоих, ты связался не с той королевой.

Дикие глаза Рика смотрят на Питера, когда его осеняет осознание. Его склизкой заднице потребовалось достаточно времени, чтобы осознать, что его время вышло, а Питер Маккой не придет, чтобы спасти его. Да и как он может, когда Питер слишком занят потерей своей работы?

Я встаю, колесики стула скрипят по полированному полу, когда я кладу руки на стол.

— Наслаждайся последними десятью минутами управления Маккоем.

Питер вдыхает воздух, когда раздается стук в дверь.

— Похоже, твоя замена уже здесь. — Мои шаги эхом отражаются от стен.

Два набора глаз-бусинок следят за мной, их тела застыли.

— Счастливой жизни. — Я показываю им средний палец и выхожу за дверь.

Глава 39

Софи

На протяжении последней недели я не могла не смотреть пресс-конференции Лиама по кругу. Все в гоночном сообществе говорили об обмане его агента, волны шока распространялись о том, как такое вообще можно было сделать. Лиам хранил молчание, на моем телефоне не появлялось ни одного сообщения или пропущенного звонка. Вместо того чтобы предаваться раздумьям и объедаться мороженым, я использовала свою грусть как мотивацию, переключив внимание с него на себя.

В течение недели я часами изучала и звонила, расспрашивая о том, что меня интересует. Мужество Лиама, который противостоял своей команде, зажгло мой собственный огонь. Это дает мне силы стоять в кабинете отца, в библиотеке, пригодной для съемок фильма, пока он смотрит на меня. Запах книг успокаивает меня, прежде чем я занимаю место в кожаном кресле напротив него.

— Ты можешь выплеснуть все, что тебя беспокоит. — Он снимает очки для чтения и кладет их на свой стол из вишневого дерева.

— Ну… я не знаю, как ты это воспримешь. Но я больше не могу держать это в себе, — я заикаюсь, слова не выходят гладко.

— Ты беременна? — выпаливает он.

Мои глаза слезятся, когда я разражаюсь приступом кашля.

— Боже, нет.

— Хорошо. Теперь, когда мы разобрались с этим, что тебя беспокоит?

— Стоп, ты намекнул на то, что я беременна, и перешел к чему-то другому? Ты пытаешься сказать, что мне нужно отказаться от «Chunky Monkey»? Я купила одну пинту мороженого…

— Нет. С тех пор, как ты уехала из Абу-Даби, ты была в ужасном состоянии.

Я хмуро смотрю на отца.

— Тебе нужно быть менее прямолинейным с людьми.

— Извини. Это было грубо.

— Да, спасибо тебе большое. Теперь я не чувствую себя так плохо из-за того, что вывалила это на тебя.

Он покачал на меня головой.

— Понятия не имею, откуда у тебя такая наглость.

— Сэр, перед вами продукт вашего собственного творчества. В любом случае… Время, проведенное с детьми, вдохновило меня на исследование того, что я могу сделать со своими творческими способностями. Я хочу пойти в школу искусств.

Его локти лежат на столе, а подбородок прижат к рукам.

— Ничто из того, что ты делаешь в искусстве, никогда не сможет содержать тебя и семью.

— Я знаю это. Но я подсчитала, и если ты умрешь в течение следующих десяти лет, твоего наследства хватит, чтобы покрыть мои расходы на жизнь в течение примерно двухсот лет, плюс-минус столетие. А до тех пор всегда есть стриптиз.

Мой отец разражается хриплым смехом. Я смеюсь вместе с ним, этот звук чужд моим ушам после недельного уныния.

— Шутки в сторону, чем бы ты хотела заниматься? — его искренний тон трогает мое сердце.

— Я хочу заняться арт-терапией. После того, как я провела время с племянницами Лиама, я поняла, что хочу работать с детьми. — Что я могу сказать? Они тяготеют ко мне. Я думаю, все дело в росте, потому что они видят во мне кого-то равного.

— Если это то, чего ты хочешь, я поддержу тебя. Все, что угодно, лишь бы вызвать улыбку на твоем лице, потому что я ненавижу видеть тебя грустной и хмурой. — Он нахмурился.

— Я не хандрю. Я сучка, которая наслаждается комфортом пижамы и вином в качестве группы продуктов.

— Это нормально — признать, что тебе было грустно. Я не виню тебя после того, через что ты прошла.

Я качаю головой из стороны в сторону.

— Я не хочу говорить об этом…

— Тогда почему бы тебе не рассказать мне побольше об этой программе. Моя дочь не станет стриптизершей, так что я хочу посмотреть, за что я плачу.

Я достаю свой ноутбук и показываю отцу программу, на которую хочу поступить в Милане. Весь разговор с отцом прошел на удивление легче, чем я думала. С моих плеч свалился груз, о котором я даже не подозревала, и мое будущее с каждым днем становилось все светлее.

Остаток дня папа проводит со мной. Он посмотрел пару видеороликов о том, как арт-терапия помогает детям всех возрастов, а затем обнял меня и сказал, как он гордится мной.

Наконец-то мне кажется, что все будет хорошо. Ну, почти все.

Я сбегаю по лестнице нашего дома, когда раздается звонок в дверь. Должно быть, почтальон принес мои новые кроссовки, подарок от меня для меня. Возможно, мой заказ был сделан в результате просмотра фильма Тома Хэверфорда, в котором он сказал мне «побаловать себя», но если папа спросит, я притворюсь равнодушной.

Я открываю дверь и наклоняюсь, ожидая увидеть на земле пакет. Мои глаза встречаются с парой кроссовок Gucci, которые определенно не принадлежат нашему курьеру. Моя спина выпрямляется, и я смотрю прямо в пару голубых глаз, которые я хорошо знаю. Те самые голубые глаза, по которым я скучала больше, чем мне хотелось бы признать.

— Сюрприз? — он нерешительно улыбается мне.

Я замираю, не зная, что делать.

— Моргни дважды, если ты все еще любишь меня. — Первые слова, которые он сказал мне, согревает мое сердце, ровным стуком напоминая мне, как много он для меня значит.

Черт бы его побрал, он добился от меня такой реакции всего лишь улыбкой и простым предложением.

Ничего не изменилось: его светлые волосы идеально уложены, борода плотно прилегает к коже, а рубашка очерчивает его мускулы. Но его глаза выглядят одновременно другими и прежними. В них светится счастье, юмор и еще куча всего, создавая радугу эмоций.

Я дважды моргаю, не задумываясь.

Лиам обнимает меня, его руки обвиваются вокруг меня и окутывают меня своим запахом.

— Я чертовски скучал по тебе, но не хотел приходить до того, как все улажу. Было чертовски тяжело оставаться вдали от тебя так долго, особенно когда ты расстроена из-за меня. Но ты заслуживаешь всего, и я здесь, чтобы сделать это.

Он отпускает меня и достает маленькую шкатулку, вырывая меня из моего мысленного отпуска.

— Ого. Нет. Ты не можешь просто появиться ни с того ни с сего и принести коробочку с кольцом.