На кончиках твоих пальцев (СИ) - Туманова Лиза

Дверь открылась тяжело и нехотя, словно сомневалась, стоит ли меня впускать. Свет маленьких лампочек оголял суровую действительность предстоящего мне испытания. Высота лестницы бросала мне вызов.

«Думаю, он многим ради тебя пожертвовал. Я бы сказал, совестью и честью».

Я сделала один осторожный шаг. Рука скользила по стене.

«Нельзя сдаваться, если видишь единственно правильный путь. Борьба – это часть жизни».

Всё верно, если остановлюсь – то умру. И только в этом случае смерть будет означать, что я сдалась.

«Если бы ты сдалась сейчас, не было бы смысла бороться за тебя».

Если я сделаю это, то смогу жить, не храня на сердце сожалений.

Наверное, достигнув, наконец, самого основания этой высоты, я самой себе показалась незнакомкой, обновленной версией самой себя, к которой только предстояло привыкнуть. Моменты, в которые человек меняется – не всегда заметны, но там, где он меняет сам себя, живет настоящий подвиг, граничащий с безумием.

Почти бегом добежав до нужной двери, я влетела в помещение, в этот раз заполненное людьми. Никто не обратил внимания на заблудшую в царство пуль и пороха душу, а паренек у стойки отсутствовал, поэтому я, помня, что в прошлый раз мы с Маратом направились сразу в другой зал, сделала точно так же.

В вип – помещении было тихо, но не безлюдно. Алена и Эльвира боязливо переглядывались и бросали косые взгляды в сторону Северского и Сережи Татарского, который негромко что-то говорил с крайне довольным лицом и доставал из сейфа чехол.

– А такой ты мне даже нравишься, Север! – развязно оповещал он, любовно распаковывая свое оружие, – Вот всегда бы так, может быть, и подружились бы! – мне показалось, что он подмигнул и залихватски ухмыльнулся.

Марат молчал. Он стоял ко мне спиной и не услышал, как я вошла, а мне было и страшно и любопытно, а еще очень хотелось просто подойти и обнять его, и решить таким образом все наши проблемы.

От размышлений на тему, как мне о себе заявить, меня отвлек Сережа, который первым обратил на меня внимание.

– Еще одна? О, старая знакомая! Что, и ты не угодила этому негоднику? Давай так, ты обещаешь мне свидание, а я взамен договорюсь с этим парнем о твоей амнистии…

Северский резко обернулся и с удивлением уставился на меня, точно не мог поверить, что я окажусь здесь. Похоже, он всерьез полагал, что я струшу и убегу, или, по крайней мере, останусь ждать снаружи.

– Не нужно было спускаться, – он подошел ко мне и встал рядом, нахмуренно разглядывая меня колючим взглядом, – Или ты решила собрать коллекцию страхов за один раз? – юмор отдавал горечью и, как ни странно, – заботой.

Мне было трудно подобрать нужные слова, поэтому я, отсрочивая момент объяснения, покосилась на одногруппниц.

– Что ты хочешь с ними сделать?

– Напугать, – просто ответил он, продолжая сверлить меня глазами. Ждал чего-то? А может быть, просто решал – выпихнуть меня отсюда сразу или дать время насладиться отмщением.

– Но… может быть…

– Даже твоя наивность должна иметь границы. Они перешли черту, значит, нужно донести до них, что больше этого делать не стоит. В следующий раз я могу и не успеть.

Он как будто содрогнулся от этих слов, но момент прошел так быстро, что я засомневалась в его истинности.

– Я знаю. Просто сейчас… сейчас меня заботит совсем другое.

– Я знаю, – повторил за мной парень и легко улыбнулся, заставляя меня еще больше занервничать. Игра, которую он вел, даже близко не внушала мне надежды на положительный исход.

– Давай зафигашим их в самый конец, чтобы от страха у них всё ходуном ходило? – поинтересовался Татарский, подходя к нам, и нарушая нашу игру в слова, – Будет даже интереснее.

– Напугать, Татарский, а не покалечить, – повернулся к нему Марат и равнодушно смотрел, как лицо Сережи искажает гримаса пренебрежения.

– А пару минут назад был таким лапочкой! – разочарованно протянул он, а потом добавил громко, обращаясь уже к девушкам, – Дамы, прошу пройти вооон в ту далекую даль, дабы искупить ваши грехи и пройти через блаженное очищение путем страха, криков и силы судьбы. Предлагаю вам также совершить молитву за мою душу, потому что, ваша судьба в моих золотых рученьках. Ой, как меня это заводит! – он кровожадно улыбнулся.

Я с немым ужасом следила за происходящим действом, пребывая одновременно в восхищении, но где-то не согласная с жутким методом, избранным Маратом, чтобы отомстить за меня.

Уже тот факт, что парень обратился к нелюбимому им Татарскому как минимум настораживал. Того-то хлебом ни корми, дай поиздеваться. Но с настоящим оружием в руках он выглядел впечатляюще, а его шутовская манера издеваться становилась пугающей.

– А ты уверен...

– Абсолютно.

– Но они же могут пострадать!

– И что?

– Северский! – Марат хмыкнул.

– Ничего с ними не случиться. Татарский ни дурак, ни сумасшедший, и он не намного хуже меня, – да, я навсегда запомнила его короткий, но впечатляющий мастер-класс, показанный мне когда-то, – Что такое? Опять переживаешь за всех подряд, кроме себя? – он внимательно посмотрел на меня, явно подразумевая другую ситуацию и других людей.

– Допустим, – не стала отрицать я. Марат склонил голову, в газах мелькнуло сожаление.

– Хватит, – сквозь зубы выдохнул он, а тем временем Сережа радостно сообщал девушкам, устанавливая опасно близко с их головами маленькие мишени:

– Кто дернется – тот умрет. Детка, – он улыбнулся Елисеевой, – Не дрожи так, я даже не начал еще. Ах, вам же положена последняя просьба… не то, чтобы я на что-то намекаю, вы не подумайте, просто хочу поступить по-человечески, вот и всё. Не хотите? Ну и ладно. Всем бы таких смертников. Да ладно-ладно, шучу я. Наверное, – он отвернулся и подошел к стойке.

Поднял оружие, прицелился.

Я закрыла глаза и замерла в ожидании шума, молясь, чтобы никто не пострадал. Неосознанно вцепилась в руку Марата, не заботясь о том, что он подумает.

Но ничего не произошло. Точнее, произошло не то, что планировалось.

Когда я распахнула глаза, Татарский глубоко вздохнул и хмуро протянул, опуская ружье:

– Блин, Север, я, похоже, спятил, потому что сейчас скажу в первый раз в жизни несусветную глупость: у меня реально кишка тонка такое провернуть! Хоть убей! – он пожал плечами и глянул на Марата, который ничуть не удивился, точно ожидал такого исхода. Лишь заметил, кивая за спину Татарскому:

– Этого достаточно.

Елисеева дрожала, сидя на коленях, да и Эльвира выглядела не лучше, она побледнела, обняла себя руками, и с ужасом смотрела на Сережу.

– Надо же! – присвистнул Татарский, – Не быть вам, красавицы, главными участницами в цирковом номере «колесо смерти», увы-увы!

А Северский, тем временем, схватил меня и повел прямо к ним.

– А теперь слушайте: к ней, – он указал на меня, – Вы не подходите больше никогда в жизни. Если я узнаю, что кто-то распускает сплетни, если узнаю о «случайных» пакостях или, тем более, о чем-то подобном сегодняшнему, – то закончу с вами сам. И не думайте, что у меня дрогнет рука. Ясно?

Алена кивнула первой, а потом опустила лицо в сложенные вместе ладошки и разрыдалась. Тихомирова, еще не до конца оправившаяся от шока, не глядя ни на кого из нас пошла прочь. Никто не остановил ее – скорее всего, девушка настолько впечатлилась близостью к опасности, что вряд ли была способна оспорить озвученную Маратом угрозу.

– Северский, – подошел к нам Татарский, – А ты че, правда к Соколу свалил? – и посмотрел на меня, правильна подозревая, кто был тому виной.

Марат не ответил.

– Ну дела, – сделал выводы Сережа и ухмыльнулся, – Зато у нас снова гармонично всё выходит – друг против друга, а не наоборот. Мне же как-то не по себе было, чесслово, с тобой на одной стороне дружить!

– Этот раз будет последним, – не выдержал Марат. Лицо Сережи удивленно вытянулось. Я тоже резко посмотрела на парня.

– Чего это? – подозрительно прищурился Татарский, – Хочешь сказать, что Соколовский тебя вот так просто отпустил?