Когда герои падают (ЛП) - Дарлинг Джиана

Они не били меня.

Келли и Симус спорили о том, стоит ли меня немного поколотить, чтобы посмотреть, не выдам ли я что-нибудь, но в конце концов Симус победил. Он даже бросил на меня победный взгляд, будто гордился тем, что вступил за меня в бой, а я должна быть благодарна.

Я плюнула ему под ноги.

— Вам это с рук не сойдет, — спокойно сказала я им. — Кто-нибудь меня найдет.

Они засмеялись, Келли и Симус, четверо других вооруженных мужчин, которые патрулировали дом.

— Мы на это рассчитываем, — сказал Келли, придвинувшись ближе к единственному верхнему свету, чтобы я могла видеть его улыбку. — Ди Карло готовы заплатить за Данте Сальваторе такие деньги, что ты не поверишь. Ты всего лишь приманка. Как думаешь, почему мы так старались поймать тебя в тот день на Стейтен-Айленде?

Я закатила глаза.

— Вы, очевидно, думаете, что я значу для мистера Сальваторе больше, чем есть на самом деле. Я всего лишь адвокат в его юридической команде. Несмотря на очевидный факт, что он находится под домашним арестом, он не пришел бы за мной, даже если бы мог.

— О? — спросил Келли, подняв брови до линии волос. — Я не знал…

Он отошел к столику в углу, а затем вернулся, развернув лист бумаги к свету.

Только это был не лист бумаги.

Это была фотография.

На ней Данте держал меня в объятиях напротив открытых французских дверей на его балконе, его лицо уткнулось мне в шею, мои глаза были закрыты, будто в экстазе.

Очевидно, они следили.

— Теперь она замолчала. — Келли рассмеялся, и у меня возникло ощущение, что он находит все это — преступление, опасность и насилие — веселым и захватывающим, словно это все одна большая игра. — Симус, твоя дочь шлюха капо.

Позади него мой отец не сдвинулся ни на сантиметр. В нем чувствовалось напряжение, что-то вроде раскола посередине, будто он разрывал себя на две части изнутри. Когда он посмотрел на меня, его глаза были нечеткими, а рот сжатым.

Мне было интересно, что он увидел на моем лице, понял ли он, насколько мы похожи. Не только внешне, но и по характеру.

Я пыталась разорвать себя на две части в течение многих лет.

Хорошую Елену и плохую.

Сейчас это казалось невозможным, особенно глядя на то, как Симус борется с самим собой.

Он должен проиграть.

Словно в ответ на мою мысль, он тряхнул головой, прочищая ее, а затем двинулся к пальто, которое он бросил на коробку. Порывшись в кармане, он достал фляжку, открутил крышку и выпил содержимое одним бесконечным глотком.

— Папа, — позвала я, просто усложняя ему задачу. — Папа, ты действительно собираешься позволить им это сделать?

— Они ничего не сделают, — возразил он, вытирая алкоголь со рта тыльной стороной ладони. — Ты в безопасности.

— В безопасности? — повторила я. — Я привязана к столбу, и у меня идет кровь. Твой придурковатый друг накачал меня наркотиками, чтобы доставить сюда.

Келли почти маниакально пожал плечами, и я поняла, что он определенно не до конца осознает это. Эта мысль напугала меня. Симуса можно вразумить, но в Келли чувствовалась неистовая жестокость, которая говорила, что его так просто не переубедить. У него зазвонил телефон, и он отнес его в другую комнату, бросив на Симуса внимательный взгляд, прежде чем оставить нас вдвоем.

— Папа, — попыталась я снова. — Papa, per favore, aiutami.

Папа, пожалуйста, помоги мне.

Он замешкался, и я увидела, что его глаза слегка остекленели в тусклом свете.

— Ты не видел меня много лет, — уговаривала я. — Подойди ближе и дай мне посмотреть на тебя.

Снаружи залаяла собака, испугав его. Его взгляд метался между заколоченным окном и потолком рядом с ним, а затем на меня.

— Я не помогу тебе, Елена, — сказал он мне, подходя ближе, стоя прямо под верхним светом, так что он отбрасывал длинные, жуткие тени на его лицо. — Я бы попытался, может быть, если бы ты не пыталась меня поиметь. Ты следила за мной? А? Думала, что сможешь одержать верх над старым добрым отцом? Ну, ты не сможешь, и мне стыдно, что ты даже попыталась. — затем, на итальянском, он добавил: — А еще ты была такой неблагодарной. Ты хоть представляешь, как упорно я старался для нашей семьи? Я обеспечивал вас. Я одевал вас и давал крышу над головой. Твоя мать настроила тебя против меня, когда влюбилась в этого итальянского подонка.

— он заводился так, как обычно заводился, когда выпивал, его руки бешено жестикулировали, когда он покачивался на ногах. — Я сделал ради вас все, а что получил? Моя собственная дочь угрожала мне, если я не оставлю вас всех. Теперь другая дочь рискует моей жизнью ради улучшения своей карьеры!

— Улучшения своей карьеры? — выкрикнула я, борясь с тем, что пластиковые стяжки все глубже впивались в кровавое месиво моих запястий. — Я пыталась помочь человеку, которого люблю.

Мои собственные слова пронзили меня насквозь.

Люблю?

— Любишь? — повторил он мою шокированную мысль, а затем рассмеялся так сильно, что чуть не потерял равновесие. — Мой боец? Моя холодная рыба? Ты никогда не любила меня, и никогда не любила свою семью. Ты бы не предала меня, если бы любила.

— Ты предал меня первым, — закричала я. Дергая за нити, я хотела выцарапать ему глаза. — Ты предал всех нас, играя в азартные игры, обманывая и подвергая нас опасности каждый день жизни. Даже сейчас. Ты. Продолжаешь. Делать. Это.

Чистая злоба промелькнула в его чертах за секунду до того, как его рука провела по моему лицу. Боль взорвалась под моим левым глазом, и моя голова дернулась в сторону так сильно, что шею свело спазмом.

— Puttanna ingrata [148], — прорычал он мне в лицо. — Ты не знаешь и половины того, что я выстрадал ради тебя.

Он стоял достаточно близко.

Я опустила голову, и мой лоб идеально соприкоснулся с его лицом. От удара над моим зрением закружились звезды, оставив в оцепенении, но я видела, как Симус выругался, держась за кровоточащий нос.

— Ты, сука, — крикнул он сквозь кровь.

Келли открыл дверь из другой комнаты и просунул голову, проверяя нас.

— Все ли…

Хлоп.

Хлоп.

Они оба замерли. Келли прижал телефон к уху, а Симус руки к носу.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Даже я узнала выстрелы.

Это было близко, достаточно близко, чтобы соседская собака не услышала приглушенных выстрелов. Они были уже совсем рядом с домом.

Ухмылка вскрыла мое лицо, как рану.

— Они здесь.

Келли выругался, крикнул своим людям, бросил телефон и схватил пистолет с пояса, прежде чем броситься вверх по лестнице.

Симус остался со мной.

Успокоившись, он снова двинулся к столу в углу. Я подумала, что он достает пистолет, но, когда он повернулся, в одной руке у него был рулон клейкой ленты. Он придвинулся ближе ко мне и улыбнулся сквозь пятно крови на лице.

— Твой капо умрет сегодня, Елена, и я буду тем, кто убьет его. Ты заслужила это тем, что предпочла его собственному отцу.

Я открыла рот, чтобы возразить, когда он снова ударил меня, на этот раз по той же щеке. Моя челюсть словно отвисла. Огонь и слезы залили глаза от яркой, сверкающей боли. Прежде чем я поняла, что он делает, он заклеил мне рот скотчем.

— Какое разочарование, дорогая, — грустно сказал он, поглаживая ту же щеку, по которой только что ударил дважды. Его большой палец провел по моей разбитой скуле, моя кровь испачкала его кожу. — Мне жаль, что я подвел тебя и Козиму. Вы могли бы стать намного больше, если бы у меня был шанс… — он прервался со вздохом и отступил назад.

Я ругалась на него из-под скотча, борясь со своими узлами, хотя мне было больно.

Было почти невозможно представить себе уровень нарциссизма, который потребовался Симусу, чтобы превратить историю своей жизни в трагедию, жертвой которой стал он сам. Моя кровь закипала, когда я наблюдала, как он двигается к столу. Он достал из ящика пистолет, проверил, заряжен ли он, а затем приложил один палец к губам и скользнул под стол, скрывшись в тени.