Позволь ей уйти (СИ) - Монакова Юлия

— Что за чушь, — Мила дерзко вскинула подбородок. — Я в полном порядке. И правда, Паша, почему же ты не приглашаешь меня на танец?

Некоторое время он сканировал изучающим взором её лицо — что-то она ещё задумала? Мила смело встретила его взгляд.

— Ну что ж, — сказал он, принимая вызов. — Пойдём потанцуем.

=103

При всём своём таланте Павел не умел толком танцевать “медляки”. Точнее, просто не привык этого делать. Вот если бы ему нужно было станцевать вальс, да пусть даже какую-нибудь сальсу или румбу — тут он точно не растерялся бы, всё это они проходили в училище. Сейчас же Павел просто приобнял Милу за талию, слегка притянул девушку к себе, вдыхая знакомый запах её волос… Мила обхватила его шею руками и прижалась головой к его плечу, а затем глубоко вздохнула и замолчала.

Они почти не двигались, просто тихонько покачивались в такт песне Жасмин Томпсон “Позволил ей уйти”:

“Ты понимаешь, что любишь,

Лишь когда позволяешь ей уйти.

И ты отпускаешь её…

Ты видишь её, когда закрываешь глаза.

Возможно, однажды ты поймёшь, почему

Всё, к чему ты прикасаешься, погибает.

Ты видишь её, когда засыпаешь,

Но её не коснуться и не удержать,

Потому что ты любил её слишком сильно

И погрузился в это чувство слишком глубоко…” *

Минуту спустя, словно напитавшись от Павла энергией и подзарядившись, Мила чуть-чуть отстранилась и взглянула на него с привычным ехидством, вновь готовая кусаться и ёрничать.

— Странно, что Даша за тобой в Таганрог не увязалась, — заметила она насмешливо.

— Вообще-то я сам предлагал ей поехать. Она отказалась, — спокойно отозвался Павел.

— Ты предлагал? Что ж ты её за собой всюду таскаешь? — Мила пренебрежительно фыркнула. — Вон уже и дома у себя её поселил…

Павел покачал головой, стараясь не раздражаться и не обижаться.

— Ты сейчас похожа на маленькую ревнивую злючку. Тебе-то что с того, что Даша теперь со мной живёт?

— Мне — ничего. Просто тебя жалко, — Мила пожала плечами.

— Это ещё почему?

— Потому что твоя Даша так и будет всю жизнь за тобой везде бегать. Тебе не скучно с ней, нет? Она же зануда и заучка. Типичная “хорошая девочка”…

— Если кто-то образованнее и умнее тебя, это ещё не значит, что он зануда.

Мила убедительно изобразила, что её тошнит.

— Ску-у-учная, — повторила она протяжно. — Не представляю, как можно строить отношения с такими девушками.

— А ты полагаешь, все только и мечтают об отношениях с тебе подобными?

— Зато ты никогда не знаешь, чего от меня можно ожидать, — Мила показала ему язык. — Со мной хотя бы не соскучишься.

— За этим “хотя бы” очень удобно прятать внутреннюю пустоту, — бросил он безжалостно. Нарываешься? Так получай!

— Тебе хорошо с ней? — спросила Милка с живым любопытством, даже не обидевшись. — Интересно? Она устраивает тебя в постели? А в быту?

— Мне с ней очень хорошо, — уверенно отозвался Павел. — Лучше, чем с кем бы то ни было. Во всех смыслах. А бурных страстей и выяснений отношений мне хватает и в театре — на сцене. В семье я хочу искренности и доброты, простой человеческой заботы.

— В семье? Ты что, жениться на ней собрался?

— Ну, не прямо сейчас, конечно… Но если в будущем Даша согласится, я буду очень рад.

— О, она согласится, — заверила Милка саркастически. — Побежит за тобой в загс с повизгиваниями, виляя хвостиком.

— Какой же ты иногда бываешь дрянью, — покачал он головой с искренним удивлением.

Эти слова внезапно подействовали, словно отрезвили её. Мила заметно сникла.

— Паш, ты что… правда любишь её?

— Люблю. Я люблю её, Мила, хоть это и не укладывается в твоей голове. И да, возможно, я захочу прожить с ней свою жизнь, просто не загадываю наперёд.

— Любишь больше, чем меня? — она впилась в его лицо пронзительным взглядом.

— Это совсем другое, — устало сказал он. — Мы же с тобой не любовники и не супруги. Мы друзья.

— Другое… — глаза её сделались беспомощными, растерянными и одновременно злыми. — Другое?! Вспомни ту новогоднюю ночь, когда мы… разве ты тогда не любил меня? Как мужчина — женщину?

— Не ты ли сама запретила мне об этом вспоминать? — взорвался он. — Определись уже наконец, чего ты от меня хочешь, Мила! Ты и сама не знаешь, зачем и почему тебе нравится меня мучить. Да, из нас могла бы получиться пара. Могла бы, несмотря ни на что! Ты сама меня оттолкнула. А теперь… я уже перегорел, понимаешь? Мне ничего от тебя не нужно. Ничегошеньки!

И в это время, как финальный аккорд его словам, грянуло танго. Неизвестно, самому диджею пришло в голову поставить этот не слишком популярный трек или кто-то его заказал, а только ряды танцующих вмиг поредели. Павел хотел было вернуться за стол, к Высоцкой, но увидел, каким азартом вспыхнули вдруг Милкины глаза. Закусив губу, она с вызовом смотрела ему в лицо, словно подначивая и издеваясь: струсил, да? А как насчёт танго со мной?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍“Ах, ты хочешь танго, — подумал он зло, отчаянно и весело. — Что ж, будет тебе танго. Настоящее. Потом не жалуйся!”

И, прежде чем Мила успела ахнуть, резко притянул её к себе.

___________________________

* Жасмин Ин Томпсон (англ. Jasmine Ying Thompson) — британская певица и автор песен. “Let Her Go”/“Позволь ей уйти” — кавер-версия песни Майкла Дэвида Розенберга, выступающего под сценическим псевдонимом Пассажир.

Эта песня звучит также в буктрейлере к книге — обязательно посмотрите его, если вы до сих пор этого не сделали!

=104

Одна его рука держала Милкину ладонь на уровне собственного плеча, другая лежала у неё на спине — чуть выше талии, обнимая властно и одновременно нежно. Сначала — осторожные, мягкие, будто вкрадчивые, шаги на полусогнутых коленях: вправо… влево… поворот… Мила подчинялась его движениям, шла за ним след в след, точно загипнотизированная. Быстро скользнув рукой по её телу, Павел развернул Милу спиной к себе, а затем они снова очутились лицом к лицу. Шаг вперёд — с каблука, шаг назад — с носка… Мила дышала часто и взволнованно, но послушно повторяла и “зеркалила” все танцевальные элементы, доверившись тому, что Павел — безоговорочно ведущий в этом танце, а она — ведомая.

Музыкальный ритм всё ускорялся. Они оказались практически в объятиях друг у друга, руки больше не соблюдали дистанцию, лица и тела были совсем близко — так, что Павел мог чувствовать Милкино дыхание и взволнованное, частое и испуганное биение её сердца. К счастью, он умел себя контролировать — в танце для него прежде всего была важна именно хореография, сам рисунок движений, поэтому он относился сейчас к Миле как к партнёрше, а не как к девушке, женщине… А вот её щёки раскраснелись, грудь вздымалась, она вся дрожала и трепетала в его объятиях, словно это был не просто танец — а нечто интимное, сокровенное, не менее вызывающее и жаркое, чем секс. Впрочем, танго многие называли хореографическим сексом, точнее — “вертикальным выражением горизонтального желания”, как метко выразился однажды в училище один из педагогов.