Анна Литвиновы - Одноклассники smerti
А в последний день майских каникул случилось непредвиденное.
Виной тому стала то ли «Эммануэль», которую компания дружно пересмотрела чуть ли не в сотый раз, то ли роскошная трехлитровая бутылка мартини, которую притащила Ишутина (Иркины родители в тот день неразумно бросили в ящике кухонного стола очень крупную сумму денег). То ли ленивый дождик за окном — под его стук так и хотелось забраться под плед и прижаться к теплому дружескому плечу…
Скорее же причина оказалась в том, что из закуски был единственный лимон. Вот и захмелели быстро, буквально после первого литра.
Надя — ее алкоголь всегда утихомиривал — начала клевать носом. А Ирка с Леной — те от спиртного, наоборот, становились агрессивными — взялись цепляться к Степану. С неизменной претензией: «Ах ты, халявщик!» А тот — тоже захмелевший — вместо того, чтобы, как обычно, отшучиваться, вдруг заявил девчонкам, что «рассчитается». За все. И прямо сейчас.
— Да что ты можешь?! – захохотали те.
А Степан пьяновато заверил: мол, то и могу. За что иные бабы немалые деньги платят. В какой-нибудь «Красной шапочке». Такое, мол, сотворю, что Камасутра отдыхает. За еще одной бутылкой тут же побежите. Да не «Мартини», а чего покруче — чтоб за неземное удовольствие заплатить.
— Степ, что ты несешь! — возмутилась Надя. — Пойди умойся! Протрезвей!
А Ленка с Ирой вдруг закричали, что трезветь как раз и не надо. Что они обе с огромным удовольствием протестируют задаваку и нахала. И если тот окажется не настолько хорош, как грозится, возьмут его в вечное рабство.
— Будешь мне тогда педикюр каждую неделю делать! — хохотала Ирина.
— А мне — бюстгальтеры стирать! И кофточки гладить! — веселилась Ленка.
И Степка в запале поклялся, что согласен. Мол, пойдет в рабство и любое желание исполнит, если госпожи вдруг его сексуальными способностями окажутся недовольны.
— Ну знаете! — возмутилась Митрофанова. — Вы, по-моему, крейзанулись все! Я ухожу.
— Да ладно, Надюха, целку из себя строить! — фыркнула Ирина.
— Лучше еще мартишки выпей! — поддержала подругу Елена.
Они чуть не силой влили в нее полный бокал. И Надя вдруг почувствовала, как ей и самой становится беззаботно, легко, тепло… А где-то внизу живота поднимается приятная, сладостная волна…
Но все же Надежда тогда взяла себя в руки. Сказала, что хочет курнуть. Вышла на лестницу. Выкурила сигарету. Еще немного подумала. Поняла, что все равно не сможет… И — ушла.
Вслед за ней, ясное дело, никто не побежал. А Надя вернулась домой, легла в постель и долго крутилась без сна. Ругала себя дурой и целомудренной клушей… Гадала: неужели Степан дока в любовных утехах? И страдала, что одна. В холодной постели. Не-принца, Степку, она отвергла. А принц, Димочка Полуянов, все равно не звонит…
…Правда, на следующий день подруги ее заверили: никакой восточной сказки Степан продемонстрировать не сумел. Девушки разочарованно жаловались Наде: «Какая там Камасутра? Сплошное хвастовство… Все наврал Степан. Сопляк — он и есть сопляк. Всунул-вынул — и весь разговор. Правильно ты сделала, что сбежала».
Надя девчонкам тогда не поверила. Специально, наверно, болтают, чтоб она на Степана не претендовала. Чтоб он их одних развлекал.
Однако, когда после майских они, все вчетвером, встретились в школе, Надя действительно не заметила, что между Ириной, Еленой и Степаном возникли особые отношения. Наоборот — все трое держались, не чета прежним временам, напряженно. И пиво все вместе пили тоже без былой легкости и веселья. А потом, очень быстро, им и вовсе стало не до тусовок. Навалились контроши, экзамены, сутолока перед выпускными…
И последний день майских каникул вместе с трехлитровой бутылкой мартини забылся, будто яркий, но мимолетный сон.
Глава 15
Десять лет назад. Надя
Первые месяцы в институте она не замечала ничего вокруг — настолько разительным оказался контраст между школьными строгостями и студенческой вольницей, пусть только кажущейся. Между нудной, но строго обязательной химией — и интереснейшей теорией литературы. Между очевидными , изученными от и до одноклассниками, среди которых Надя считалась наиболее начитанной персоной, — и девочками, что учились с ней в одной группе. Митрофанова-то прежде думала, что с ранними стихами Пушкина она чуть ли не единственная в Москве знакома. Однако оказалось, что умненьких одногруппниц сим фактом не удивишь — многие, зануды, не только ранние стихи, но и переписку классика осилили.
…И Надя с восторгом ринулась в студенческую жизнь. Просиживала вместе с новыми друзьями в библиотеках. Ходила с ними же в кафешки. И даже, не откладывая до сессии, взялась за написание нескольких рефератов.
Прежняя школьная дружба казалась ей давно прошедшей. Надя, конечно, знала, что Степан пытался поступать в МГУ, на психфак, но срезался на первом же экзамене. Грустный, но предсказуемый результат. А Елена пробовала пробиться в Гнесинское музучилище и даже получила по специальности четверку, однако по конкурсу все равно не прошла. Ира — та и вовсе никуда не поступала. Сказала, что умеет смотреть правде в глаза — в приличное место соваться с ее знаниями нечего, а в какой-нибудь арбузо-литейный она сама не хочет. Вот и получилось, что самая скромница Митрофанова одна оказалась студенткой.
Наде даже слегка неудобно было, потому что немедленное поступление в институт считалось среди недавних выпускников самым главным достижением. И она, в школе ничем не блиставшая, этот приз получила. А друзья — нет.
…Хотя, конечно, и Лена, и Степан, и Ирина гордо заявляли, что из-за вузов совершенно не страдают. Коренкова продолжала кататься по музыкальным конкурсам. Степан демонстративно бил баклуши и говорил, что пока не определился с будущей профессией. А Ира трудолюбивой пчелкой уже в июле начала работать на полный день агентом по недвижимости в риелторской фирме. Общаться-видеться у школьных друзей не складывалось — Надя с Ирой были вечно заняты, Лена — в постоянных разъездах, а со Степаном вроде и говорить уже было не о чем, общих интересов не осталось… К тому же они все при деле, а бывший одноклассник — тунеядец.
Так и получилось, что впервые все четверо встретились аж на ноябрьские. Собрались, как бывало и раньше, в пустой квартире Лены Коренковой. И, в изумлении, увидели, что Ира Ишутина — беременна. Причем весьма ощутимо, месяце на седьмом. Но, несмотря на интересное положение, по-прежнему резка, активна, весела. А на свой огромный живот не обращает абсолютно никакого внимания. Знай рассказывает о новой, среди взрослых людей, жизни. О том, что риелторский бизнес дьявольски интересен и что она вот-вот проведет первую самостоятельную сделку. С личного благословения директора агентства — умнейшего и деловитейшего дядьки.
