Евгений Костюченко - Расплата за любовь
В открытое окно ворвался порыв ветра, и густой запах горящей хвои заполнил салон. «Огонь наступает, — поняла Алина. — Здесь не переждать. Нет-нет, никаких остановок. Через два часа я должна быть в городе».
— А вы костер-то загасили? — снова повернулся Ян к детям.
— Конечно, загасили, — в один голос ответили они.
— А электроприборы выключили? А воду закрыли?
— Ага, — бойко ответил мальчишеский голосок. — И ключ под ковриком оставили. А куда вы едете? Там ведь дорога-то кончается.
— Эх, браток, дорога только начинается, — сказал Ян.
Алина уже знала, что чем хуже идут дела, тем бодрее звучит голос Яна Стрельника. И сейчас, глядя вперед, она видела, что дорога поднимается все круче, вот уже и полоска воды скрылась, и впереди только мохнатые тучи… «Наверно, эти тучи скоро прольются дождем, — подумала она. — Жаль, что ветер уносит их дальше над озером, и этот дождь не упадет на горящие леса. Как бессмысленно устроена природа…»
Машина остановилась на гребне сопки, и стало видно, что дорога спускается вниз и упирается прямо в озеро.
28. Перестрелки не будет
Услышав, как испуганно ахнула Алина, Ян пожалел, что не успел ее предупредить. Он-то знал, что все дороги отрезаны. Это стало ясно, как только Петрович рассказал о своей записке. «Уехал в лагерь», коротко и ясно. Если гоблины, которых Хорьков привез в яхт-клуб, еще не разучились читать по-русски, то теперь они знают, где искать Яна.
Значит, они сейчас мчатся сюда. Отрыв — примерно полчаса. Даже меньше. Они едут через город, по более длинной дороге, но у них не будет лишних остановок.
Значит, встречи с ними не избежать. И оставшееся время надо использовать для подготовки.
Именно об этом и шла речь у догорающего костерка в лагере, пока Алина отошла к детям.
— Говорят, за тобой менты охотятся? — спросил Брагин.
— Не только менты. За нами два джипа с отморозками, — сказал Ян, вороша прутиком золу. — Не оторваться. Они думают, что я от них прячусь в лагере. Серега, отсюда можно уехать вдоль берега?
— Можно, но недалеко, — Брагин откатил обугленную картофелину. — Петрович, сними пробу. А что, Яшка, по-хорошему с ними не договориться?
— Не получится.
Ян Стрельник давно был знаком с мичманом Брагиным, и знал, что тот не задает лишних вопросов. Наверно, любой другой на его месте начал бы расспрашивать — «что за отморозки?», да «почему они за вами гонятся?», да «что ты такое натворил?», да «зачем ты вообще сюда приехал?». Все это очень интересно, но к делу не относится. Потому что главное дело сейчас — вывезти детей из горящего леса. И Брагин сказал просто:
— Тогда надо отрываться. От нас три километра до рыбколхоза. Если там кто-то есть, нас вывезут на баркасе. Часа за три дойдем до Петрокрепости. Машины придется бросить. Не жалко «Тойоту»?
— Подумаешь, — проворчал инженер Амурский, перекатывая в ладонях горячую картошку. — Я «запорожец» бросил на произвол судьбы, а тут чужое барахло жалеть?
— Ясно, — сказал Ян Стрельник. — Сделаем так. Вы уходите к рыбакам, а я тут останусь. У меня две винтовки, двадцать патронов. Задержу этих уродов. А потом уйду лесом. Одному легче уйти.
— Не торопись, — нахмурился Брагин. — Выдвигаемся вместе. Там, на причале, будет видно. Если твои отморозки появятся на дороге, тогда и будем с ними работать. Вдвоем-то мы их всяко задержим.
— Нет, Серега, на тебе дети. Я один справлюсь.
— Отставить разговоры. Вопрос закрыт, — Брагин снова разгреб золу в поисках картошки. — Достань-ка вон ту, с серединки. Отличная картошка, надо сказать. Мы с Коршуном полтонны завезли. Думали, до зимы хватит. Куда там. Целыми днями пекли.
— Что, голодали тут? — спросил Амурский.
— Да нет, рацион по норме. Тушенка, макароны, сухофрукты. Да это же дети, Петрович. Ягоды да картошка, им больше ничего не надо. Хотя, конечно, поначалу были недовольные. Ныли. Но после первого выхода на шлюпке все как рукой сняло. Флотская закалка, она любого вылечит. Это ж дети-то непростые. И по вокзалам помотались, и по трассам. Исаич их в ментовке под расписку получил. Такого наслушался… Голопанов-то почему на нас наезжал? Мы ему сроки срывали. Он думал, забросит сюда гостей, мы их начнем обслуживать. А Исаич уперся. И у фирмы пошли сплошные убытки. Дети должны приносить доход, а тут одни расходы.
— Доход? Какой с них доход? — не понял Амурский.
— В условных единицах. Посниматься только стоит десять долларов.
— Как это «посниматься»?
— На фоне природы. С голой жопой.
— Да ну тебя.
— Что, дорого? Ценители детского тела денег не считают, Петрович. Будешь картошечку? Давай пополам.
Простодушный Амурский подул на свою половинку и уже собирался откусить, когда Брагин добавил:
— А вот отсосать уже дороже. Уже двадцатничек. Пока Петрович отплевывался и откашливался, Ян спросил:
— А Коршун не знал, для чего ему детей дали?
— Сначала не знал, — кивнул Брагин. — А когда мы тут сориентировались, Коршун решил отколоться от этих педофилов. Уехал в город с Гришкой на самосвале. Сказал, что на два дня. Вот тебе и два дня.
Ян расковырял черную корку и вдохнул душистый пар, поднимавшийся от белоснежной рассыпчатой мякоти.
— Да, Серега, картошечка знатная. Не доехал Исаич до города, не доехал. В лесу его перехватили. И всё. Место глухое. Идеальное, можно сказать. В общем, расстреляли наших. Каким-то образом Илья Исаич из-под кучи выполз. Наверно, он с того краю лежал, который в ручей обвалился. Смог добраться до реки, где его нашли. Там на песке и начал писать номер моего телефона… — Ян задумался. — Теперь меня из-за этого сажают.
— Найти бы, кто стрелял, — покачал головой Брагин. — Кто заказал, ясно. Стрелка бы найти.
— Стрелок лежит рядом с Гришкой, — Ян встал, отряхивая золу с ладоней. — Серега, время, время. Я тут по дороге парнишку интересного подобрал. Он все видел. Поспрашивай его на досуге. Только потом. А сейчас давай скорее грузиться. Засиделись мы тут.
Воспитанники мичмана Брагина перекрыли все нормативы по скорости погрузки, и колонна из двух «коробочек» выдвинулась в направлении Ладожского озера. Ян все время оглядывался не только для того, чтобы заговаривать зубы пассажирам, но и чтобы следить за тылом. Впрочем, заднего стекла все равно не было видно за детскими мордашками.
Ян поправил наружное зеркало. Он был готов в любую секунду выброситься из машины на ходу. Если преследователи появятся слишком рано, самосвал встанет поперек дороги. Прицельный огонь из двух винтовок может весьма значительно повлиять на настроение гоблинов. Вряд ли в их должностные обязанности входят фронтальные атаки и штурм укрепленных позиций. Ни за какие деньги голопановские работнички не станут подставляться под пули. Так что скорее всего они легко найдут достойные пути для отступления. В конце концов, если Голопанову так уж необходимо найти Яна и Алину, он может поручить розыск своим друзьям в правоохранительных органах. И все будет сделано чисто по закону.
