Лиля Брынза - Пари (сборник)
– Точно, – рассмеялся профессор и, вполголоса приказав остальным оставаться на месте, направился к палатке. – А скажи-ка мне, мил-человек, зачем мы тебе понадобились?
* * *Все было просто. Даже слишком просто. И поэтому удивительно. Ее звали Дашей, и она училась в одном классе с Андрейкой (так звали лесовичка с палаткой). И конечно, она была отличницей, а он самым неуправляемым пятиклассником каменской средней школы. И конечно, он был в нее влюблён, а она делала вид, что не замечает этого.
А когда он в который раз прошелся на руках по карнизу, напугал учителей, довел до приступа завуча, был наказан директором днем и отцом вечером, она заявила во всеуслышание:
– Подумаешь, карниз! Каждый дурак так может! Вон Машке (Машкой звали ее старшую сестру) жених из Пензы клубники привёз. Настоящей.
– Сама дура! – обиделся он. – Клубники в декабре не бывает.
– Ха-ха! – Она дернула плечиком и гордо скрылась за дверью школьного туалета. Потом высунулась оттуда на секунду и добила изящно и по-женски безжалостно: – Кто любит, тот и подснежников зимой найдет! Любишь – докажи.
Любишь – докажи! Профессору вспомнился установленный точно напротив окна его кабинета рекламный щит. Девушка с глазами лани и взглядом гиены глумилась над менее пронырливыми москвичками, демонстрируя перстень с неприлично огромным бриллиантом. Любишь – докажи! И так было всегда.
…Его красавица и говорит:«Когда меня, мой рыцарь верный,Ты любишь так, как говоришь,Ты мне перчатку возвратишь».Делорж, не отвечав ни слова,К зверям идет,Перчатку смело он берет…
– Ну вот я и решил: принесу ей эти подснежники – пусть подавится! – Андрейка плюнул совсем по-мужски и так же по-мужски отвернулся в сторону. – Три недели хожу, вас ищу. Сегодня вот решил тут заночевать, вдруг вы под утро явитесь? Да и далеко домой возвращаться.
– Но ведь ты уже не маленький. Ты же понимаешь… – Профессор все никак не решался сказать, что никакой он не Декабрь, а обычный (ну ладно, не совсем обычный) синоптик, которому позарез нужно найти и обезвредить того, кто мешает зиме вступить в свои права на всей территории Российской Федерации.
– Понимаю, конечно. Сказок нет! Поэтому и решил на вас сильно не рассчитывать и сам поискать. Хожу вот – сугробы рою, может, где и есть они, подснежники. Я даже специально в учебнике ботаники посмотрел, как они выглядят. Только их нигде нету, а вы – здесь!
– Да. Мы здесь.
– Ну? Что там? – Нетерпеливый доцент достал из ящика поисковую «тарелку» и теперь таскал ее туда-сюда вдоль периметра полянки, чтобы убедиться – цель обнаружена. – Поет?
– Не-а, – профессор улыбнулся. – Всего лишь любит. И ищет подснежники. Очень надо ему. Очень. Поэтому у нас зима никак и не наступит. Двигайте-ка сюда… братья месяцы.
Костер потрескивал сырыми полешками. Двенадцать синоптиков сидели у огня, грели ладони и думали каждый о своем. Синоптик У. думал о жене. Синоптик О. думал о рыбалке. Синоптик К. мерз и боялся заболеть. Синоптик Р. хотел спать. Доцент Б. думал, что никакого гениального певуна нет, «хор» остался в прежнем составе и с графиком отпусков снова засада. А профессор А. думал о том, что ни Гидрометцентр, ни Минобороны, ни даже сидящие в Кремле не имеют ни малейшего представления о том, как делать погоду. Еще он думал, что один влюбленный пятиклассник стоит всех синоптиков планеты вместе взятых. Еще он думал, что пацан этот – настоящий мужик, и что с таким можно запросто пойти в разведку. Также профессор думал, что эта Даша – сама дура, и что надо как-то решать вопрос с подснежниками.
Потому что любовь любовью, а Новый год еще никто не отменял.
– Значит, так, Андрейка. Я тебе сейчас дам одну вещь, – с этим профессор достал из кармана брелок с логотипом ГМЦ. – Утром ты пойдешь домой, спрячешь ее под подушку и спать. А через недельку приходи сюда с раннего утра. Будут тебе подснежники. Ты мне веришь?
– Верю! Спасибо большое! – серьезно проговорил Андрейка – А брелок зачем?
– Да просто так. Сувенир на память, – рассмеялся профессор.
Когда наутро Андрейка отправился домой в сопровождении одного из коллег, кажется «брата Апреля», профессор подозвал к себе доцента и что-то зашептал ему на ухо.
– Нас уволят к чертям, – заржал доцент.
– Может быть, может быть. А теперь смотри, брат Октябрь. Бьем локально. Если правильно подобрать песню и рассчитать количество озвучек, как раз к следующей пятнице полезут цветики.
– Есть. Товарищ профессор. То есть брат Декабрь.
«Приходит времяяя. С юга птицы прилетааают. Снеговые горы таююют…»
А что еще он должен был петь? Конечно, ту самую песню, с которой и началась его необычная карьера и волшебная жизнь.
«И это время называется весна!»
У доцента потели очки – температура воздуха поднималась слишком быстро.
* * *В пятницу с утра Андрейка набрал целый пакет подснежников.
В пятницу днем Даша поняла, что любит Андрейку.
В пятницу вечером Андрейка решил, что женщины – зло.
В понедельник утром профессор А. собрал экстренное совещание.
В понедельник днем в столице, области, а также на всей средней полосе России наступило резкое похолодание.
Во вторник вечером толщина снегового покрова составляла столько, сколько и должна составлять.
В среду вечером снижение температуры прекратилось, и шкала термометра уверенно замерла на минус пять по Цельсию.
А в четверг был Новый год.
И хлопья снега кружились над Спасской башней, как лепестки декабрьских чудесных подснежников.
Открытка
Открытка прижималась изнутри к круглым дырочкам ящика и пестрела оттуда вовсю. Не бледный официоз квитанций, не шершавая желчь периодики – настоящий глянец и наступающий Новый год во всей красе!
Хозяйка ящика целых полминуты не решалась достать почту, а потом еще минуту рассматривала окруженного фиолетовыми зайцами Деда Мороза, прежде чем перевернуть открытку и прочитать написанные довольно-таки расхлябанным почерком слова:
«Здравствуйте, тетя Евдокия! С Новым вас годом! У нас все хорошо. Скоро мы будем в вашем городе и обязательно вас навестим. Мы – это я и мой любимый Тефаль. Тефаль – чудо! Умный, заботливый и отличный помощник по дому. Вам он тоже понравится. Лена».
Хозяйка ящика перечитала открытку еще раз. И еще. Провела пальцем по незаполненной графе «Отправитель» и смазанному штемпелю почтового отделения. «Ничего не понимаю! Кто такая Лена?
Лена… Лена? И что еще за Тефаль?» Открытка скользнула внутрь пропахшей корвалолом сумки, устроилась в потайном кармашке рядом с паспортом и пенсионным удостоверением, а хозяйка ящика, сумки, а теперь и открытки выбежала из застуженного подъезда в декабрьское утро и поспешила на автобус.
