Если бы я знал - Рейн Уайт
котиками; умные цитаты, которые Ники выделял в каждой книге
― подчёркивал карандашом и лепил цветные стикеры-закладки
(почти незаметно, чтобы никто не видел, но в одной из книг
Джоя он забыл парочку жёлтых пометок); любовь к
архитектуре, к звёздному небу и закату. Старенькая гитара, музыка на крыше.
И забота. В этом был весь Ники, но не сегодня.
― Ты сбегаешь, да? Опять? ― почему-то Джою стало
смешно. Слишком. Он даже расхохотался, хотя прекрасно
понимал, что со стороны это выглядит нервно и глупо. ― Ты, блять, сбегаешь. Какого хрена?
― Джой, я просто устал.
― Ты выглядишь до тошноты бодро, Ники, ― вздохнул
Джой. ― Ты не устал.
Наверное, стоило промолчать и отпустить, но он
чувствовал: нет, не сможет. Не сможет отпустить, не добившись
ответов. И плевать, что это проявление ещё живущего в нём
юношеского максимализма.
― Ты сбегаешь, притом от меня, ― уверенней добавил
Джой. ― И после этого ты утверждаешь, что не нужно никаких
желаний, мы и так друзья?
― Мы друзья! ― упрямо повторил Никита.
― Ну-ну… Что я на этот раз сделал не так? Я даже не
подходил к тебе.
― Да всё окей, серьёзно.
Но говоря это, Ник нервно растрепал волосы, сглотнул, отвёл взгляд ― влево и вниз. Столько деталей, столько
импульсов, показывающих, что он лжёт, что Джой не ошибся. И
ответ кроется в миллиметрах от поверхности, стоит лишь чуть
надавить, опустить руку под воду и самостоятельно достать все
мысли.
Джой вздохнул, прикусил щеку изнутри в отчаянном
желании почувствовать боль не только в душе:
― Ники, мне не пять лет, я знаю не только слова, которые
всё уничтожают. Я знаю, с каким звуком рушатся отношения.
Любые. Будь то деловые, романтические… или дружба. И
сейчас я не просто слышу этот звук, я его физически ощущаю.
Знаю, что мы уже не друзья, ― ты так решил. Так что говори.
― Мы друзья! ― возмутился Ник. ― Просто… я не могу, ты на меня так смотришь. ― И он едва не застонал, снова
поднимая на Джоя взгляд. Тот самый, добрый и грустный.
Щенячий.
― И как я смотрю? ― усмехнулся Джой.
― Словно… ― Ник запнулся. ― Словно тебе больно.
Несколько долгих секунд Джой изучал его лицо.
Напряжённые губы, глаза, вокруг которых разбегались ранние
морщинки, нахмуренные брови. Никита не убегал, стоически
смотрел в ответ. С одной стороны, вроде бы грустно, а с другой
― совсем как там, на фото. Точно любуется. И как Джой не
замечал этого раньше?
― Словно ты для меня что-то значишь, Ники, ― выдохнул
Джой, поправляя его. ― А ты значишь. Ты был замечательным
другом.
Ему показалось, или Ник вздрогнул на слове «был»?
― Мы друзья, ― в очередной раз повторил он, как мантру.
― Для этого ведь не нужно так часто видеться или
переписываться. Будет лучше, если мы немного расслабимся, займёмся своими делами…
Джой хохотнул. Вот! Вот она, суть разговора, суть всего, до чего успел додуматься Ники за эти недели. Будет лучше.
― Для кого лучше?
― Для нас? ― прозвучало ни капельки не уверенно.
― Ты так считаешь?
Ник промолчал. Медленная песня, которую включил
Тарас, вновь сменилась бодрым битом. Он вибрировал, каждым
ударом отдавался в стенах, в полу, проникал в тело, заставляя
дрожать внутренности, а сердце пропускать удары. Барабанные
перепонки ныли, в ушах стучал пульс. Или это уже не от бита?
― Ясно, ― выдохнул Джой, когда тишина затянулась. ―
Я понял. Только мне лучше не будет, Никит. Лучше будет тебе.
― Саш…
― Своё мнение я сказал, ― торопливо продолжил он, повышая голос. Лишь бы заглушить эти звуки, лишь бы не
позволить Нику вновь назвать его этим именем. Нельзя! Потому
что от него по-прежнему всё тело охватывает дрожь. ― Я
смотрю… Ха, в своём глазу бревна не видно…
Ник поджал губы, точно понял намек. А Джой снова
вспомнил фотографии, вспомнил выражение лица Никиты.
Твою ж мать.
― Ты смотришь, ― пробормотал Ник. ― Я только
недавно заметил.
― Смотрю, ― хмуро отозвался Джой. ― Но не так, как ты
решил. Я смотрю с грёбаной горечью, потому что меня кидает
друг, который стал мне очень дорог всего за какой-то месяц.
Круто, нет?
Не круто. Ни капли. Особенно потому, что песня вновь
сменилась, и скоро Джою нужно было выходить в зал.
