Необузданные Желания - Джей Ти Джессинжер
Она всего лишь пьяна, а не плачет. Плакать означало бы, что это конец света.
Я выпаливаю:
— Я в порядке, я так волновалась, я не могу поверить, что этот ублюдок забрал тебя, Кейдж убьет его, если он причинил тебе боль, о боже, я так сильно по тебе скучала, ты в порядке?
— Отлично. Великолепно, детка, просто великолепно.
Она смеется. Ее смех звучит безумно.
Я отстраняюсь и держу Слоан на расстоянии вытянутой руки. Изучая выражение ее лица, я говорю:
— У меня от тебя мурашки по коже.
— Девочка, — икает она, — это взаимно.
Снова обезумев, я оглядываю ее с головы до ног.
— Слоан, поговори со мной! Ты ранена?
Она энергично кивает.
— Такое ощущение, что с меня содрали всю кожу, и бросили в кипящую воду, и там тоже есть провод под напряжением, так что меня бьет током, пока я варюсь заживо. Нет. Нет, нет, дело не в этом. Такое чувство, будто меня душат, поджаривают на раскаленных углях и сбрасывают с очень высокого здания, и все это одновременно. Это ужасно. Это хуже всего! Как, черт возьми, ты с этим справляешься?
Теперь я в полном замешательстве.
— Справляюсь с чем, милая? О чем, черт возьми, ты говоришь?
Из-за моей спины Кейдж говорит:
— Мне кажется, она пытается сказать тебе о том, что влюблена.
Мы обе смотрим на него. Потом мы смотрим друг на друга. Затем Слоан устало произносит:
— О, черт.
Я кричу:
— Да не может быть! Ты влюблена в своего похитителя? — Она кривляется. — Я имею в виду… может быть? Откуда ты знаешь, действительно ли это любовь?
Кейдж складывает руки на груди.
— Это любовь только в том случае, если ты готов умереть за того, кого любишь.
Ее стон слабый, жалкий и даже более тревожный, чем почти-попытка-не-разрыдаться.
— О, нет. Слоан, у тебя нет к нему чувств. Такое иногда случается с теми людьми, которых похищали. У них появляется симпатия к своим похитителям. Это называется Стокгольмский синдром, и это… Почему ты смеешься?
— Долгая история. Кто-нибудь, пожалуйста, может принести мне выпить? Я думаю, что хотела бы провести следующие несколько дней в состоянии комы.
Она проходит мимо меня в гостиную и бросается лицом вниз на диван. Я беспомощно смотрю на Кейджа, который почему-то не кажется удивленным таким поворотом событий.
— Лучше присмотри за ней, — говорит он, дернув подбородком в ее сторону. — Я принесу вам, девочки, немного виски. Похоже, тебе тоже не помешало бы выпить.
Кейдж целует меня в лоб, затем неспешной походкой направляется на кухню. Я спешу к Слоан, опускаюсь рядом с ней на колени на пол рядом с диваном и глажу ее по волосам.
Слоан поворачивает голову и смотрит на меня, а затем шмыгает носом.
— Знаешь, что самое худшее?
— Что?
— Он мне нравится. Он умен. И забавный. О боже, это сухое чувство юмора. Оно точь-в-точь как у меня! И он такой же упрямый, как и я. Еще больше. Ты не поверишь, насколько этот человек упрям. Он практически мул. — Ее лицо снова морщится. Она хнычет. — Как один из тех мулов, на которых они возят туристов на дно Гранд-Каньона.
Я не уверена, что происходит, но Слоан ни за что не влюбится в своего похитителя. Она не влюбляется. Это просто не то, что она делает. И не с ним.
Интересно, это что-то вроде декомпрессии, которая происходит после травмирующего события? Я понятия не имею, что сказать, поэтому просто издаю успокаивающий звук и продолжаю гладить ее по волосам.
Она переворачивается на спину и закрывает глаза рукой.
— И от него хорошо пахнет. То есть, когда он не курит. И он щедр. Боже, ты бы видела эти украшения! Вот, взгляни на это.
Слоан протягивает мне руку, демонстрируя браслет с крупным бриллиантом, который я бы не стала надевать на улице из страха, что меня ограбят.
— Он купил тебе это?
— Да. И одежду. Так много одежды. Нижнее белье La Perla. Кашемировые свитера всех цветов. Джинсы за тринадцать сотен долларов, черт возьми. Кто делает это для своего пленника? И он защитил меня от MС-13! Он спас мне жизнь! — Она издает стон. — И когда я попала в больницу…
— В больницу? — Повторяю встревоженно. Она игнорирует мой вопрос.
— … он остался со мной и рассказал мне сказку на ночь, и хотя он сказал, что я похожа на верблюда, на самом деле он не это имел в виду. И когда медсестра сказала, что я беременна…
— Беременна?
— … он позвонил Ставросу, чтобы тот приехал за мной. Он не хотел, но он сделал это, потому что думал, что Ставрос был отцом ребенка, и это было правильно, но когда он узнал, что Ставрос не был отцом ребенка, он снова похитил меня!
Я кричу:
— Кто отец этого ребенка?
Она игнорирует этот вопрос и продолжает безостановочно перечислять положительные качества Деклана, пока не исчерпывает себя — это занимает некоторое время — и не замолкает.
Я сижу ошеломленная.
Многое произошло с тех пор, как ее похитили.
И, совершенно очевидно, она занималась сексом с Декланом. Эмоциональным сексом.
Такого, какого у нее никогда не было.
— Срань господня, — тихо говорю я. — Ты влюблена в него.
После минутного раздумья Слоан становится совершенно спокойной.
— Да. Какой ужас. У вас случайно в доме не завалялось цианида? Если это то, на что похожа любовь, я бы хотела немедленно лишить себя жизни.
Я отмахиваюсь от этого заявления, потому что она всего лишь драматизирует, а драма — это ее второе имя.
— Но, если ты влюблена в него… почему ты здесь?
Ее молчание кажется странно напряженным.
— Что сказал тебе Кейдж?
— Только то, что Деклан позвонил и сказал, что вернет тебя обратно. Я была слишком расстроена, чтобы вдаваться в подробности. Почему ты спрашиваешь?
Она резко садится и смотрит на меня.
— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, верно?
Я моргаю.
— Ладно, теперь ты действительно начинаешь выводить меня из себя.
Она берет мои руки и сжимает их.
— Просто послушай секунду.
Она делает глубокий вдох, медленно выдыхает, закрывает глаза.
— Эта штука…
Она замолкает, чтобы икнуть, затем начинает сначала.
— Все, что происходит между мной и Декланом, очень сложно. У него сложная жизнь.
Я сухо говорю:
— И это ты мне рассказываешь. Любить преступника — это не совсем прогулка по парку. Количество выстрелов, к которым тебе придется привыкнуть, просто до смешного огромно.
Слоан открывает глаза и бросает на меня очень странный взгляд. Такого я никогда раньше
