Детский отпуск или провал - Ава Хантер
Она прижимается к стене и признает страшную правду.
— Я не знаю.
ГЛАВА 28
Соломон открывает дверь в хижину и хмуро смотрит, как Тесси снимает с себя пуховик и вешает его на крючок на стене, а затем идет к кухонному островку, чтобы положить сумочку и снять туфли на каблуках.
Нет ничего более ненавистного для него, чем выражение ее лица в данный момент.
С тех пор как они покинули дом его родителей, у нее все те же грустные карие глаза, которые были у нее, когда они впервые встретились в баре "Медвежье ухо". Уязвимые. Одинокие.
Он попал в ловушку необходимости выяснить, что не так. Чтобы исправить это.
Это то, чего он не сделал с Сереной. Его единственная ошибка. Он позволил ей разобраться в себе, вместо того чтобы разобраться вместе с ней. На этот раз он намерен присутствовать, быть рядом с Тесси. Если она захочет поворчать, пока он наблюдает за ней, — дело сделано. Или если она хочет кричать на него, он с радостью примет это. Но что бы ни случилось, он будет здесь.
Он подошел к ней сзади и поцеловал в затылок.
— Ты хочешь рассказать мне, что произошло на празднике? — пробормотал он, вдыхая ее солнечный аромат.
Ее стройная фигура прижимается к нему. Он напрягается.
— Твоя сестра бросила канапе через всю комнату.
— Господи. — Чертова Эвелин.
Обхватив ее за талию, он поворачивает ее лицом к себе.
— Что еще?
Она молчит долгую минуту, смачивая губы, а потом говорит:
— Я им не нравлюсь. Я никому не нравлюсь. — Прежде чем он успел опровергнуть это заявление, она высвободилась из его объятий и зашагала по полу. — Твой лучший друг даже не приготовил мне коктейль.
Боже, как же он ненавидит то, каким тоненьким стал ее голос. Как она покинула его объятия. Ему приходится бороться с желанием притянуть ее обратно к себе.
Пересекая комнату, он сокращает увеличивающийся разрыв между ними.
— Хаулер ведет себя как придурок. Но мы все уладили. А Эвелин должна заниматься своими делами.
— Она сказала…
Она поджимает губы и смотрит в окно. Страх держит Соломона за яйца. Господи. Если его сестра заговорит об опеке, он никогда ее не простит.
— Что она тебе сказала? — Протянув руку, он берет ее за плечи и тихонько встряхивает. Ее молчание грозит ему падением на колени. — Тесс.
Нижняя губа дрожит, Тесси наклоняет подбородок.
— Она сказала, что я временная. Что я не Серена.
Черт.
Если бы Соломон знал, что везет Тесси, чтобы она сражалась с призраком Серены, он бы держал ее подальше от Чинука. Оставить ее наедине с его семьей, с Эвелин было совершенно неудачным решением. Он должен был быть рядом с ней сегодня, убедиться, что с ней все в порядке. Не сомневаясь, в следующий раз, когда он увидит сестру, они поговорят.
Отстранившись от него, она пожала плечами.
— Твоя семья любила ее. Она была твоей женой. Она вся в их доме, и я это понимаю. — Она поворачивается к нему, и в ее голосе звучит яростная серьезность. — Она всегда будет твоей, Соломон. Я бы никогда не попросила тебя забыть ее.
Он качает головой.
— Нет. Ты никогда не попросишь меня об этом.
— Но что, если, — ее голос дрогнул, и этот звук вонзился кинжалом в живот Соломона, — что, если я не Серена?
— Тебе не обязательно быть Сереной. — Он окидывает взглядом Тесси, которая стоит, обхватив руками живот. Как будто она должна защищать Мишку. В ее глазах столько сомнений и беспокойства, что ему становится не по себе. — Я не хочу, чтобы ты была такой. Ты — Тесси. Ты моя Тесси.
Он делает шаг к ней, но она отступает, и яма в его животе увеличивается.
— Сегодня… — Она закусывает губу и заправляет длинный локон волос за ухо, ее внимание порхает по комнате. — Я чувствовала себя не в своей тарелке. Мне было грустно, что у вас с Сереной не было шанса. Что она умерла. Это несправедливо. — Она вздыхает. — Я не чувствую, что мое место здесь.
— Твое место здесь.
— Нет. Не здесь.
— Что ты хочешь сказать, Тесс?
В ее глазах блестят слезы, но она наконец-то снова смотрит на него.
— Я получила предложение о работе. В Лос-Анджелесе.
Он замирает, сердце замирает в груди.
Черт. Он не может опоздать. Только не снова.
Он втягивает воздух через нос.
— Что ты ответила? — прохрипел он срывающимся голосом.
Она отбрасывает волосы и смотрит на него.
— Я не знаю. Что я должна ответить?
Не отпускай ее, Сол. Не дай ей уйти.
Приняв его молчание за нерешительность, Тесси сухо рассмеялась. В ее глазах вспыхивает огонь.
— Что я здесь делаю, Соломон? Я люблю планы и порядок, а ты — этот горный маньяк, который вольно распоряжается жизнью по ветру. У тебя бар, а у меня ребенок, и мы противоположны во всех отношениях. Мы в разных мирах.
— Мы не в разных мирах. Этот мир, — он подходит к ней и прижимает большую ладонь к ее животу — наш. Ты понимаешь?
— Нет. Да. Я не знаю. — Она поднимает руки, опускает их. Снова делает шаг назад. На этот раз дальше. — Почему? Почему я здесь, Соломон? Почему?
В темно-карих глубинах ее заплаканных глаз громко и отчетливо светится беспокойство. Что он их бросит. Что она ему не нужна.
Черт возьми, он не может больше ни минуты позволить ей поверить в то, что и это правда.
Под его ногами загрохотали половицы, и Соломон прошел в комнату. Он заключает Тесс в объятия.
— Ты здесь, потому что я люблю тебя, — говорит он. — Ты слышишь меня? Я люблю тебя, Тесси. Я полюбил тебя в ту ночь, когда мы встретились, и люблю тебя сейчас.
Тесси моргает и смотрит на него с потрясенным видом, раскачиваясь в его объятиях. Выражение ее лица становится мягким. И в тот момент, когда он думает, что ее ошеломленное молчание сломит его, она открывает рот, прикладывает ладони к его груди, приподнимается на цыпочки. Затем она улыбается самой яркой улыбкой, которую он когда-либо видел, и говорит:
— Я тоже люблю тебя, Соломон.
Время останавливается.
Прошло семь лет. Он никогда не думал, что будет готов услышать эти слова от другой женщины. Он думал, что последует за Сереной в чертову могилу. Но вот он здесь. Влюблен в женщину, которая любит его в ответ. Как будто это так просто. Как будто она — лучшее, что когда-либо случалось с
