Большой вальс - Людмила Григорьевна Бояджиева
«Крис, Крис, мальчик ты мой! Жизнерадостный, бесшабашный оболтус… Будь счастлив, как сумеешь. Я не сумел.» — Йохим извлек из ящика послания сына и, мелко изорвав, бросил в корзину.
Покинув Милан, Жан-Поль поторопился нанести визит Динстлеру, он хотел получить информацию из первых рук. Уже подъезжая к «Каштанам», засомневался, не лучше ли было начать странный разговор с отцом — уж наверняка ближайший друг Пигмалиона в курсе его проблем, а если и не проговориться, то подскажет, куда не следует лезть с вопросами любопытному сыну. Но жребий брошен — автомобиль Жан-Поля свернул в аллею, ведущую в усадьбу. Сколько раз он приезжал сюда, и все последние годы — с тайной надеждой встретить здесь Тони. Вот только в марте, кажется, никогда не был. «Каштаны» так и жили в памяти сплошным летним днем, полным шмелиного жужжания на клеверной лужайке, стрекота газонокосилки и невинных радостей юной влюбленности.
Голый сад казался совсем маленьким, а могучие каштаны, лишь только готовящие к победному рывку огромные зеленые почки, трогательно беззащитными, как любая произрастающая живность — котята или щенки.
Йохим, предупрежденный звонком из аэропорта, ждал визитера. Он даже вышел его встречать — все в той же рыжей замшевой куртке и удобной трикотажной рубахе на молнии, о состоянии воротничка которой не надо было задумываться. Они обнялись, ткнувшись подбородками друг-другу в плечо и похлопав ладонями по спинам. Жан-Поль отметил резко обозначившуюся залысину на темени доктора и какой-то жалобный взгляд под толстыми очками. Йохим, как некогда давным-давно, при встрече с возмужавшим Дани, ощутил колкую щетину на щеке его сына и запах нового одеколона.
— Ты здорово повзрослел, парень. Если бы не очки и эта косица, мог бы изображать юного Даниэля. Хотя… — Динстлер присмотрелся — и от Сильвии много. А главное — от себя самого. Слышал про твои успехи от Мейсона, читал ваши статьи… Завидую, конечно. И рад.
— Дядя Йохи, не беспокойтесь, пожалуйста, об обеде. Я заехал совсем ненадолго и, конечно…
— Конечно, не для того, чтобы полюбоваться моим цветущим видом или трудовыми неудачами.
— Напротив… Если об этом, то я просто потрясен… Я… я… сейчас начну заикаться, потому что стою рядом с самым замечательным… Это так невероятно! — Жан-Поль в смущении поправил очки, не находя нужных слов.
— Будем считать, что с официальной частью покончено. Что там стряслось у тебя? — Динстлер встревоженно посмотрел на Жан-Поля, предложив ему кресло в своем кабинете. — Садись-ка поудобней и докладывай по порядку, но осторожненько — дядя Йохи стал очень пугливым.
— Я только что расстался с девушкой, которую зовут Виктория, и она как две капли воды похожа на Тони. Виктория рассказала мне о себе… вынуждена была. Это правда?
— Ничего себе, дипломатичный подход к скользкой теме! Мейсон не научил тебя деликатничать и хитрить. Особенно в том, что тебя по-настоящему волнует. — Йохим с любопытством осмотрел кабинет, словно решал, что из скрытых здесь тайн можно вынести на обозрение, принюхался, уловив запах дыма от разведенного в саду костра, и стал внимательно разглядывать свои руки. — А тебе никогда не казалось, что твой шеф чем-то похож на меня?
— Нет. Он совсем другой — очень напористый, уверенный в себе, энергичный. Вот только в лице… В лице часто мелькает нечто, заставляющее охнуть и вспомнить о вас.
— Я «вылепил» себе двойника двадцать лет назад… Как обидно было портить безупречные славянские черты… Но мы были молоды, безрассудны и впутались в очень увлекательную игру… Я давно хотел рассказать тебе все, Жан-Поль. Именно тебе, потому что назначил тебя моим наследником распорядителем преступлений и сокровищ. Может, все-таки попросить принесли кофе? Отлично. И сандвичи? Славно, — я тоже слегка проголодался. К тому же реальность пищи придаст некий обыденный антураж тому, что я собираюсь поведать. Это очень важно — антураж! Вот, допустим, проходит мимо твоей калитки девушка, а ты и ухом не поведешь. А если вокруг — май, цветение, у загорелых коленей плещется подол балетного платьица, а на плече покачивается серебристый обруч — ты околдован. Ты будешь заворожен видением на всю жизнь… А вот и наш кофе!
Они с преувеличенной жадностью приступили к скромной трапезе, потому что врожденное чувство стиля юного Дюваля и застенчивость Йохима не позволяли превратить эту чрезвычайно важную, жизненную необходимую им беседу в высокопарную трагедию, неизбежно скатывающуюся к фарсу.
Они много смеялись — Йохим и не помнил, когда ему приходилось смеяться в последний раз. А здесь оказалось, что и Майер, и Арман Леже, и преследователи Динстлера, похищавшие его, а потом «клюнувшие» на дезинформацию — сплошь комедийные персонажи, как и он сам — нелепый Йохи «собиратель красоток».
Вот только история с Тони получилась чрезмерно грустная, так что у юного Дюваля навернулись слезы и от растерянности задрожали губы.
— Так выходит, что Антония до сих пор ничего не знает? А вы, дядя Йохи, вы для неё — всего лишь педантичный, старательный доктор… Это… это… это подвиг самоотречения.
— Нет, мальчик, это расплата за гордость и дерзость.
— Пора раскрывать карты, дядя Йохи. Антония — уже совсем взрослая, все поймет… Будет хуже, если ваши секреты она узнает от других. Здесь закрутился целый детективный роман… В Италию вместо Антонии поехала Виктория и там её дважды пытались убить…
— Ах, вот про что намекал мне Остин, предупредив об осторожности. А чего мне теперь бояться, мальчик? Чего ждать… Вот только о вас всех беспокоюсь. Совесть нечиста.
— Господи! Если бы мне удалось сделать такое… Если бы хоть одно такое лицо вышло из-под моих рук… Я забрался бы на самую высокую гору и орал, надрывая живот: «Ты молодец, Жан-Поль! Ты — гений!» Вы тоскуете, дядя Йохи, и от этого несправедливы к себе.
— Друг мой, я люблю своего тайного внука. Знаешь — люблю. Как тебе объяснить, что это такое? Ну, умиление, жалость, желание защитить, не жалея себя. Буквально — закрыть от беды своим телом. Готтл — сын Тони, сын блестящей красавицы, совершенства… А похож на меня… Значит, все впустую, значит, красота, та, которую я хотел спасти, — смертна…
— Этот мальчик не сын Виктории? — удивился Жан-Поль.
— У Виктории нет женихов, насколько я знаю. Она вообще
