Клятва Грейсона (ЛП) - Шеридан Миа

— Да, я знаю, что он сделал. Мне жаль. Но я вынужден согласиться с его желанием вытащить тебя отсюда, — он махнул рукой в сторону дома Грейсона. — Он убийца, Кира, — жестко сказал он. — Возможно, ты даже не в безопасности.

— Я в миллион раз в большей безопасности с ним, чем когда-либо с тобой, — мой голос стал громче, когда я выплюнула эти слова в его адрес. Но вдруг другая волна поражения обрушилась на меня. Столкновение с Купером не могла решить эту ситуацию. Я изменила тактику. — Купер, — сказала я, придвигаясь ближе к нему, мой голос слегка дрожал, — я знаю, что ты сделал… — я покачала головой, подыскивая слова, которые убедили бы его, а не разозлили, — из-за наркотиков и алкоголя. Я знаю, что это был не настоящий ты.

Казалось, он на мгновение задумался над этим объяснением и нашел его приемлемым.

— Это так, Кира, — лжец. — Это был не я. Я был неуправляемым. Но никто не должен этого знать. Это погубит меня.

Но ты был совершенно не против погубить меня.

Я энергично покачала головой.

— Не хочу разоблачать тебя, Купер. Я никогда не расскажу о том, что между нами произошло. Возьму вину на себя. Все в порядке. Я сделаю все, о чем ты меня попросишь. Только, пожалуйста, убеди моего отца снять арест с денег моей бабушки. Убеди его оставить нас в покое. Тебе не повредит придумать новый план, не связанный со мной? Пожалуйста, Купер, если ты когда-нибудь любил меня, пожалуйста, позволь мне быть счастливой.

Купер поджал губы, казалось, обдумывая мои слова. Надежда всколыхнулась в моей груди, и я подошла на несколько шагов ближе.

— Ты не знаешь всего, что он делает, всего, на что он способен. Я знаю, что ты лучше него, Куп. Не связывай себя с моим отцом больше, чем ты уже связал.

— Что он делает? — спросил Купер, убирая прядь волос с моего лица. Я посмотрела на дом, надеясь, что Грейсон не выглядывает из окна.

Скорее всего, он еще спит.

Не хотела, чтобы он влез в это дело. Мне нужно было убедить Купера помочь мне.

Я покачала головой.

— Он манипулирует людьми в своих целях. Он даже использовал Грейсона. Он уже причинил ему боль, использовал его так ужасно.

— Как использовал меня? — раздался холодный жесткий голос рядом со мной. Я втянула рваный воздух, мое сердце подскочило. Я не видела Грейсона, потому что наши машины скрыли его, пока он приближался, а я была так сосредоточена на Купере. Не ожидала, что он будет работать сегодня, но он должен был работать, по крайней мере, недолго. Именно с этой стороны он пришел.

— Грейсон, — вздохнула я, отступая от Купера.

Шуги вышла из-за спины Грейсона, посмотрела прямо на Купера и издала одиночное рычание, за которым последовали два лая. Мои глаза расширились. Это был первый раз, когда Шуги, насколько мне известно, проявляла агрессию в своей жизни.

— Думаю, тебе лучше уйти. Ты не нравишься моей собаке.

Купер ухмыльнулся.

— Уверен, что она разбирается в людях так же, как и ты.

— Она не лжет, — ответил Грейсон, его выражение лица было напряженным, а голос — холодным. — Она собака, а не политик. Убирайся с моей территории.

— Уже ухожу, — он переключил свое внимание на меня. — Ты знаешь мою позицию, Кира. Я беспокоюсь о тебе не меньше, чем твой отец. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Если я тебе понадоблюсь, позвони мне. Я буду здесь в мгновение ока.

Грейсон шагнул вперед.

— Могу заверить тебя, что моей жене ничего от тебя не понадобится — ни сейчас, ни в будущем.

Купер напряженно смотрел на Грейсона, мое дыхание прервалось, а затем он благоразумно отступил, повернулся и направился к своей машине. Я резко выдохнула.

Ни Грейсон, ни я не произнесли ни слова, пока Купер садился в машину, а его водитель отъезжал, огибая фонтан и выезжая за главные ворота.

— Что, черт возьми, это было? Ты плакала? — спросил Грейсон, придвигаясь ко мне, на его лице было что-то среднее между гневом, беспокойством и настороженностью.

— Я… да, — я выпустила еще один дрожащий вздох. — Нам нужно поговорить, Грейсон, — я покачала головой, мои руки свободно болтались по бокам. — Мы можем пойти внутрь?

Он мгновение изучал мое лицо, и настороженность внезапно вышла на первый план.

Боже, я собираюсь причинить ему боль, а он и так уже настрадался.

Ужас заставил меня осунуться.

Он повел меня в сторону дома, а я изо всех сил старалась не обращать внимания на дрожащие ноги и следовать за ним в его кабинет. Я удивилась такому выбору, но, возможно, он привел меня туда просто потому, что это была ближайшая комната к входной двери.

— Не хочешь присесть? — спросила я.

— Я лучше постою, — резко ответил он. Он вел себя со мной так по-деловому. Я задрожала, обхватив себя руками. — Что происходит, Кира? — его поза и настороженное выражение лица напомнили мне человека, ожидающего удара.

— Деньги заморожены, — прошептала я, мое лицо осунулось.

На его лице отразилось сначала замешательство, а затем шок.

— Что? Как?

Я глубоко вдохнула.

— Мой отец… Я даже не знаю подробностей. Он что-то сделал, предъявил претензии, как-то заморозил это до тех пор, пока дело не будет расследовано.

— Ладно, какие бы претензии он ни предъявлял, они беспочвенны. Эти деньги твои по условиям.

— Знаю, — сказала я, мой голос сорвался. — Но он может заморозить их так надолго, что мы будем вынуждены начать продавать вещи, чтобы выжить. Он может. И он сделает это.

Грейсон резко выругался, проведя рукой по волосам.

— Мне так жаль. Я недооценила его. Не думала…

Грейсон уставился куда-то вдаль, его выражение лица было нечитаемой маской, он молчал так долго, что я сомневалась, заговорит ли он вообще.

— Почему Купер был здесь и о чем вы говорили? Ты упомянула, что твой отец использовал меня, — наконец спросил он, вернув свой взгляд ко мне. — Что ты имела в виду? Скажи мне.

— Купер… он просто, не знаю, притворялся, что беспокоится обо мне, — я придвинулась к Грейсону, положила руки на его бицепсы и посмотрела ему в лицо, используя свои глаза, чтобы умолять его. — Пожалуйста, постарайся понять то, что я скажу тебе дальше. Пожалуйста, пойми, почему я говорю тебе об этом только сейчас. Сначала я не думала, что это необходимо… а потом, чем больше времени проходило…

Грейсон стал каменно-неподвижным.

— Выкладывай, Кира. Сейчас же.

Я отвернулась от него.

— Я рассказывала тебе, как стажировалась у своего отца. Часто бывала в его офисе. Подслушивала… — я уронила руки и устремила взгляд к Грейсону, который внимательно слушал. Я покачала головой, пытаясь найти правильные слова. — Мой отец, он всегда считал, что если у него есть влияние на местных судей, то он обладает высшей властью, — в этом отношении он не ошибался. Правда не имела значения, факты не имели значения, если люди, принимающие окончательные решения, были у тебя в кармане. Он подготавливает их, если может, как в случае с Купером, он делает одолжения, заключает сделки… Он делал это годами.

Власть, все возвращается к власти.

— Какое отношение это имеет ко мне?

Мои глаза переместились на жесткие линии лица Грейсона.

— Однажды вечером мы были в его офисе после окончания рабочего дня. Я заканчивала несколько проектов, пока ждала его. Судья Вентворт, судья по твоему делу, — я взглянула на него, но выражение его лица не изменилось, — зашел проконсультироваться с моим отцом по нескольким делам, одним из которых было твое.

— Продолжай, — сказал он, мускул дрогнул на его сжатой челюсти.

Я издала длинный вздох.

— Я передавала файл и подслушала достаточно… достаточно, чтобы понять. Это был год выборов, понимаешь, и мой отец посоветовал ему бросить тебя в тюрьму — дать тебе высшую меру наказания, чтобы дать понять, что он не только суров к преступлениям, совершенным бедными и меньшинствами, но и выносит суровые приговоры богатым, белым преступникам. Это все игра — игра восприятия и манипулирования фактами. Игроки не имеют значения, отдельные жизни не имеют значения — все можно извратить, если подойти к этому с правильной стороны. Ты был пешкой. Это причина, по которой ты не получил общественные работы или минимальный срок, как считал твой адвокат. Из-за моего отца ты сел на пять лет. И я… Я никогда не забывала твое имя. В тот день в банке я услышала его и вспомнила.