Любовь под зонтом - Иринья Коняева

— Да нормально это, мам! Ненормально — это то, как живёт отец! Но, знаешь, Бог ему судья. Наше дело — сохранить мир в нашей семье. — Настя говорила жёстко и убеждённо. — Не бойся, сходи. Нас не будет как раз, ты можешь и поплакать спокойно, и, ну я не знаю, что ты там ещё будешь делать. Короче, давай решать проблему! Я вернусь и помогу, ладно? И Борьке скажу.

— По–хорошему, это должна сделать я, — мама глубоко вдохнула, надув обе щеки, и шумно выдохнула воздух. — Чтобы он не обиделся. Он ведь чувствовал, что что–то не то, выпытывал у меня. Ладно, — она выпрямила спину, как ученица младших классов, и посмотрела такими же, как у дочери, зелёными глазами неожиданно спокойно. — Я сама с ним поговорю. Ты езжай в деревню, вернёшься, буду в норме. Что–то я действительно слишком сильно позволила себе расклеиться. Не дело это.

— Ма, я к бабуле еду с Димой, — призналась Настя. — Она разрешила.

— Серьёзно?

Комичное выражение на лице матери удивило и насторожило девушку, а уж полыхнувшие таинственным огнём глаза — так вообще.

— Ну, да, — Настя села боком, посмотрела искоса.

— Хорошо вам съездить!

Настроение матери резко улучшилось, и она засновала по кухне, убирая остатки вездесущей муки, домывая посуду, подхихикивая и даже что–то тихонько напевая под нос.

«Странненько. — Настя нахмурилась и пыталась разгадать, что так развеселило ещё недавно рыдающую взахлёб маму. То, что та была в хорошем настроении, безусловно радовало. Только вот чувствовала она неладное. — Может, у бабули какой–то способ привечать женихов? А может, она просто порадовалась, что у меня с Димой всё серьёзно, что я уже его знакомлю с семьёй? Блин, как сложно быть взрослой! Вечно какие–то головоломки! Ладно, главное, что спать она ляжет в нормальном настроении, хоть отдохнёт».

Но вот самой Насте не спалось. В квартире давно установилась тишина, только и был слышен звук капающего крана в кухне.

«Борьке надо сказать, чтобы зашёл, сделал, — отметила машинально про себя девушка. — Вот вечно так, ломается всё, как он за порог, а при нём — хоть бы хны. Его даже сантехника боится!»

Настя хихикнула нелепой мысли и тут же разрыдалась. Чего не хватало отцу, ведь у них всегда была такая замечательная семья? Зачем ему ещё дети? Ну, изменял бы, такое и у других бывает, а он по полгода, а то и дольше, не появляется дома. Это она хоть как–то могла понять. Думала, что могла бы… Но семья, дети! Такое предательство!

Истерика и бурные рыдания прошли столь же внезапно, что и наступили, оставив после себя опустошённость и тупую ноющую боль в груди и неприятный тяжёлый ком в желудке. Настя утёрла мокрые солёные щёки краешком одеяла, шмыгнула носом и улеглась, укутавшись как мумия.

«Это у меня, получается, есть ещё братья. Их двое? Блин, надо было у мамы поточнее спросить, вдруг она знает. А они считаются? Мне надо с ними как–то поддерживать связь? Ведь они не виноваты в том, что отец… А та женщина, она знает? Блин, бедная мама! А Борька? Надеюсь, он не придушит отца. Надо попробовать с Маришкой встретиться завтра. А Диме ведь тоже надо будет сказать, да? Кошмар! И как смотреть в глаза отцу, когда он вернётся? Смогу ли я не разрыдаться позорно?»

Бесконечные вопросы роились в голове, болючими укусами впиваясь прямо в сердце и не давая уснуть. Настя отключилась, когда за окном уже стало светать. Наступал новый день. День отъезда.

Глава 29

Настя лежала пластом на верхней полке в плацкарте и смотрела в окно. Поля, поля, поля. Бесконечные, словно где–то там, вдалеке, край земли. Красивый, но однообразный пейзаж быстро наскучил и не отвлекал от вялотекущих мыслей, что, в принципе, было ей даже на руку.

Низ живота неприятно тянуло, лишний раз напоминая о ещё одной причине для расстройства, и Настя периодически закрывала глаза, чтобы не дать слезам прорваться наружу.

Девушка бросила взгляд на спящего на боковом месте Димку и улыбнулась с умилением. Крупный парень весь вечер мостился и так и сяк на полке, кряхтя и жалуясь, но сейчас спал как младенец–ангелочек из мультиков, подложив руки под щёку.

Он заметил её состояние сразу, но так и не сказал ни слова — понял, пока не стоит беспокоить. Зато полностью взял на себя опеку над мелкими бандитами, а по совместительству и братьями–близнецами свей ненаглядной. Те же, очарованные и его обаянием, и недосягаемой пока взрослостью и опытностью, засыпали доброжелательного и дружелюбного парня миллионом вопросов, по своей привычке говоря одновременно и почти в такт. Почти, но не всегда. Настя к такой манере давно привыкла, ровно как и все домашние, а вот Диме пришлось приноровиться.

«Он идеальный. И был бы отличным отцом, — вздыхала про себя Настя и прижимала ладонь к животу. — Но, может быть, раз не вышло, то и не надо торопиться? А вдруг у нас какие–то проблемы с этим, и будем мы, как мамина коллега, больше десяти лет по врачам мотаться? Блин, что решить–то?»

Всю дорогу она мучилась и страдала, обзывала себя эгоисткой, раз думает о своих личных проблемах больше, чем о семейных.

Да только об отце она и говорить не хотела! Не могла простить! Не хотела! Но мысли возвращались, беспощадные в своей неотвратимости и настойчивости. Желчно–горькие, тяжёлые, навязчивые.

«Нетушки! Об этом я подумаю, когда вернусь домой. Сейчас я с Димой, и надо как–то дистанцироваться и не портить ему отдых и знакомство с дедулей и бабулей!» — дала себе установку Настя. И честно пыталась следовать ей. Не всегда выходило, но она пыталась.

— Чего не спишь? — донёсся тихий голос любимого.

Настя снова отвернулась от окна и снова не удержалась от улыбки. Димка. Её любимый мужчина. Её счастье. Её солнце.

— Потом расскажу, ладно? — почти беззвучно ответила она, но он словно прочитал по губам, кивнул.

— Идём умываться? — парень кивнул в