Подсолнух - Ирина Воробей
— Да что с тобой такое? — спросил он почему-то шепотом, видимо, уловив Татьянино шпионское настроение. — От кого прячешься?
— Выгляни, пожалуйста, — попросила она, игнорируя его вопрос. — Посмотри, где там художник.
— Тот бледный и тощий? — спросил Русик.
— Ага, — активно закивала Татьяна, боясь даже палец высунуть из-за колонны.
Русик встал рядом и, вытянув шею, медленно выглянул, всем своим видом показывая, что следит за кем-то. Татьяна осекла его, сказав, что ему прятаться не обязательно. Тогда парень расслабился и спокойно вышел на половину из тени.
— Он идет сюда, — спокойно сказал Русик.
— Что? — вырвалось у Татьяны почти вслух, но она вовремя прикрыла рот рукой.
— К девушке, — продолжал докладывать друг.
На этом моменте его лицо озарилось лучезарным светом и застыло в глупом выражении детского восхищения с примесью любования. Рот парня расплылся в идиотской улыбке, еще сильнее выпятив большой нос.
— Вау! — протянул он, почти высунув язык, как пес.
— Что там? — насторожилась Татьяна, глядя на восторженное лицо друга. — Где они? Идут сюда? К нам?
— Нет, развернулись, пошли обратно, — ответил Русик, сменив выражение на внимательное, полушпионское.
Татьяна осмелилась выглянуть и увидела спины двух высоких фигур. Женскую обтягивала серая водолазка и бардовые кожаные брюки, которые хорошо сочетались с коричневыми ботильонами на толстой платформе. Из-за этих ботильонов девушка казалась очень высокой, хотя все равно была почти на голову ниже Вадима. На плечи спадали завитые локоны цвета блонд, что придавало немного романтики в целом строгому образу. Пока они не развернулись боком перед колонной с «балериной», Татьяна не узнала Муравьеву. Но как только она увидела ее улыбчивый гордый профиль, смело глядящий Вадиму в глаза, сердце закровоточило. Та же острая боль, что пронзила ее летом в театре после спектакля и подсолнухов, снова донимала грудную клетку.
Почти полминуты она не могла дышать, впиваясь глазами в улыбающиеся друг другу лица Муравьевой и Вадима. Отсюда их разговор был недосягаем, поэтому Татьяна решилась на отчаянный шаг — подобраться поближе и встать за следующей колонной, что стояла прямо перед ними. Вытащив Русика перед собой, словно щит, она решительно двинулась в сторону пары, быстрым переставлением ног прошла метров пять и спряталась за колонну, запихнув за собой и друга, который не мог оторвать глаз от Муравьевой. Он как будто опьянел. Ноги его заплетались, из-за чего они чуть не упали один раз. Их спасла только скорость и стойкость Татьяны.
— Танька, гороскоп-то не врал, — довольно проговорил Русик, выглядывая из укрытия.
Девушка с силой затянула его обратно.
— Ты что, не пались так! — шепотом прикрикнула она.
Парень тут же собрался, сжался и стал осторожно наблюдать из-за колонны. Татьяна прислушалась к разговору. Сперва слышала только смех. Затем раздался знакомый бархатный голос и громкие быстрые шаги двух пар ног. Не поверив слуху, она выглянула краешком глаза с другой стороны и воочию убедилась, что ей не померещилось. По залу навстречу Вадиму с широкой улыбкой на лице шла арт-директор в строгом белом костюме. Рядом с ней гордо вышагивал новенький официант из «Дэнсхолла», которого Татьяна видела до этого всего один раз на работе. Сердце ушло в пятки. «Она здесь что делает?!» — остолбенела девушка. Вадим обнял ее, затем пожал руку официанту, приветственно закивав.
— А это, видимо, она и есть, твоя муза? — улыбаясь, спросила Арина, разглядывая Муравьеву с ног до головы, отчего та даже немного покраснела. Женщина тут же воскликнула, не дожидаясь ответа. — Я вас знаю! Я видела вас в спектакле в Мариинском. Вы же Елена Муравьева. Точно!
Арина быстрым движением тыкнула пальцем в воздух перед лицом девушки и с прищуром отстранилась чуть назад, будто хотела разглядеть ее лучше.
— Я в курсе ваших балетных страстей и рада, что вы переходите в Большой. Мариинский слишком тесен для такой балерины. Жизель должна была достаться вам, а не этой ноунэйму Дарье... Семеновой?
Женщина вопросительно посмотрела на Муравьеву. Та приложила руку к ключице и утвердительно кивнула, вскинув брови.
— Уверена, скоро смогу сходить на него в Большой с вами в главной роли.
Она кокетливо подмигнула девушке.
— Вряд ли скоро, — улыбнулась в ответ балерина, — но спасибо за веру в меня. Я приятно удивлена, что вы так подкованы в балете.
— Я люблю балет как искусство. Я в целом ценю искусство в любом его качестве и формах, — посмеялась Арина и снова переключилась на картину.
Она несколько раз переводила быстрый взгляд с картины на Муравьеву и обратно, пока не заметила:
— Еще бы с такой музой не творить такие шедевры!
— Не сочти за скромность, но боюсь, что сравнением с моим творчеством ты, скорее, рискуешь занизить красоту Лены, чем возвысить мою работу — заметил художник, улыбнувшись.
— Да он поэт! — воскликнула Арина, обернувшись к девушке. — Смотрите, как красиво излагает. Еще и скромный! Не упустите.
Она снова подмигнула Муравьевой, поведя бровями. Девушка сконфузилась и взглянула на парня с улыбкой. На бледных щеках Вадима румянца не появилось. И, в целом, его вид никак не выказывал смущения. Он стоял спокойно, уверенно, держа руки на боках, а ноги расставив на ширине плеч, смотрел прямо перед собой. Муравьева долго глядела на него снизу, заливаясь краской и вжимая голову в плечи.
Татьяна наблюдала за этой картиной, затаив дыхание. В груди покалывало. «Наивная дура! На что ты надеялась?!» — ругала она себя в уме, прикусив нижнюю губу до боли, и резким движением отвернулась от Вадима, Муравьевой и Арины.
— Я с ним бесспорно согласен, — продолжал таять под чарами Муравьевой Русик, чем взбесил Татьяну.
Девушка силком потащила его к выходу. Он попытался сопротивляться, но та оказалась весьма упертой и
