Мама для его сына - Лила Каттен

– Я тебя тоже люблю, Халилов.

Когда я выходила из дома следуя за Далером, который нес сына к машине, заметила боковым зрением движение за углом. Свернула туда и увидела толпу мужчин, которые уже прибыли в полном составе.

Наши люди, убитые сегодня лежали ровным рядом, накрытые разными тканями.

Семь человек.

А дальше я увидела, что все направили свои пистолеты на единственного, кто стоял перед ними чуть поодаль и дрожал.

Жалко потея, как чертов свин.

Дэн.

Именно он открыл огонь по своим и ворота изнутри впуская остальных. Именно он был предателем, который бок-обок был с ребятами, а сам… мерзавец.

Меня сразу заметили и тут же обернулись.

Сзади подошел Далер и встал ровно за моей спиной, на расстоянии пары сантиметров и тоже молчал.

Уверена все думали об одном и том же «Почему? Зачем?».

– Поставьте глушители, или подождите пока мы с сыном отъедем, – сказала я и отвернувшись зашагала прочь, краем глаза заметив, что они не хотят ждать и желают скорой расправы над предателем.

* * *

Дом, в котором вырос Далер был очень большим. Каменный, что мне очень понравилось, а еще очень ухоженным, словно тут продолжали жить.

Внутри было просторно и так уютно. Мне понравилось все: интерьер, цвета, мебель. Боже, даже шторы висели на кольцах не под потолком. Не знаю, как правильно называется такой вариант, но я всегда мечтала в своем доме или квартире сделать вот так.

Здесь было два этажа, но комнат на втором оказалось уйма.

Вот только, что-то мне подсказывало, что здесь будем жить только мы. Наша семья, и я не против, но….

Я остановилась и задумалась. Далер ведь привык что парни рядом, если спросит скажу, что я не против их проживания с нами, так как они стали мне родными.

– О чем задумалась, – подошел ко мне сзади и приобнял, погладив живот.

– Что здесь нет третьего этажа. И что Орхан, Мурад и Гена… – поворачиваюсь к нему лицом и говорю, что считаю верным. – Далер, если ты спросишь против ли я, то знай – нет. Я не против ни капли, чтобы они жили тут даже на одном этаже с нами.

– Знаешь, я бы в прежние времена оторвал головы тем, кого хочет видеть в доме моя женщина, кроме меня, но не стану, – прорычал он. – Да и думаю, что им уже есть куда идти и к кому. Но в соседнем доме будут жить наши люди. Я его выкупил не так давно, а на территории охрана, чтобы ты знала, прежде чем выбегать встречать меня голой.

– Ладно, – смеюсь, целуя любимые губы.

Мы заняли угловую комнату, а малыша уложили в соседней смежной. Это очень удобно оказалось, чем бегать через коридор к сыну, хотя по ночам он стал спать спокойно и редко просыпается больше одного раза. Но боюсь, что из-за этих испугов будут некоторые неврологические проблемы, но все это лечится, если сразу обратить внимание.

– Ложись спать, мне нужно к своим сходить, – шепнул Далер, когда я вышла из ванной.

Я не поднимала тему сегодняшних событий. Подожду пока сам не захочет поговорить.

– Хорошо, не задерживайся, тебе отдых тоже не помешает, – сжимаю его плечи.

– Конечно, – чмокает в губы и уходит.

Ложусь в кровать, проверив перед этим сына и укрываюсь тонким одеялом.

Голова даже слегка кружится от того, что я наконец легла.

Внутри бушует маленькая война.

Сегодняшний день сравним с апокалипсисом. Как я выдержала все это? Как мы выдержали?

Обычно трудности и испытания закаляют, только я чувствую лишь грусть. Столько людей погибли сегодня просто так, из-за уязвленного самолюбия нескольких засранцев. Поверить не могу, что власть настолько опьяняет людей, делая из них нечто хуже зверей подобное.

Но ко мне сегодня вернулся мой мужчина, я не могу не радоваться этому факту. Я хочу лишь любить и дарить себя ему, быть рядом, чтобы он знал, как сильно необходим и что в нем нуждаются.

Не знаю, как долго я лежала и обдумывала все случившееся, вспоминала все ли получили по заслугам и провалилась в сон.

Из морока меня вывели мягкие поглаживания изнывающей груди, ставшей безумно чувствительной не в самом приятном смысле, но и более округлой, чему я была нереально рада. Прикосновения смещались все ниже, а я поглощенная сном и опьяненная уставшим состоянием никак не могла проснуться. Лишь когда ладонь накрыла мой плоский пока еще живот, я резко дернулась и хотела закричать, но меня успокоил образ Далера склонившегося надо мной.

– Тише, красивая, тише. Это я.

Выдыхаю комок воздуха, который застрял в горле и зарываюсь в его волосы пальцами рук.

– Я испугалась, – шепчу ему, наслаждаясь поцелуями, к обнаженной коже. – Думала, мне все приснилось.

– Прости, – гладит по бедру.

– Все хорошо, нужно привыкнуть просто… Заново.

Знаю, что колко выходит, но это правда. Я оказалась слишком сильной, теперь хочу вновь стать слабой.

– Я все исправлю, – обжигает своим дыханием низ моего живота и оставляет влажную полоску языком вдоль линии трусиков, постепенно смещая их вниз.

Снимает с меня белье и тут же, чтобы не успела среагировать, разводит ноги открывая меня себе.

«Зря, я и не думала сопротивляться».

С голодным рыком впивается в мою изнывающую плоть и дарит потрясающее удовольствие нежным языком, доводя до сумасшествия, заставляет сокращаться в такт бешенного пульса.

Как только я кончаю, Далер не отстраняется, а продолжает ласкать, аккуратно вырисовывая кончиком языка узоры, а после ползет вверх, но останавливается прямо над моим животом, в точности как тогда уснул пьяным на мне.

Ложится так, чтобы не давить на меня и не переставая гладит кругами вокруг пупка.

– Как думаешь, он слышит нас?

– Пока нет. Неделе к пятнадцатой это будет возможно.

– А сейчас сколько? – спрашивает, изогнув брови так смешно.

Глажу его по волосам, и мне так нравятся его завитки прядей.

– Сейчас неполных двенадцать.

– А когда шевелиться будет?

– Ближе к шестнадцати, но у всех по-разному.

– Охренеть, я в этом всем полный профан.

Начинаю смеяться с его выражений.

– Не переживай, этот факт не портит твоего звания «отец года».

– Издеваешься, – Далер в миг становится хмурым и садится.

– Ну прости, я не то имела ввиду. Далер, – но он не слышит меня кажется совсем.

– Когда родители были живы, я все время думал, как это, когда ты не спишь по полночи и думаешь о том, как защитить своих детей и любимую женщину? Не допустить того, что случалось порой с другими, – он говорил с такой