Сын губернатора - Ольга Рузанова

Сделав резкий выпад, Герман срывается. Закинув мои ноги себе на плечи, доводит меня до оргазма всего за несколько толчков. Внизу живота взрывается салют, тело выгибает в дугу.

Спустя несколько секунд, впившись пальцами в кожу бедер, Герман кончает в меня.

Глава 32.

Я не помню, когда в последний раз спала так хорошо. Сон крепкий, плотный, полный умиротворения. В уютном коконе крепких рук, под аккомпанемент мерного дыхания.

Лишь под утро его прерывает короткий глухой вскрик. Обернувшись через плечо, вижу опирающегося на локоть Германа. Безумный взгляд постепенно проясняется.

- Пи@дец… Думал, ты мне приснилась.

Прижимается к моей спине и, убрав волосы от шеи, припадает к ней губами.

- Только не исчезай больше… - шепчет, царапая кожу щетиной.

Прикусив мочку, заводит руку вперед и обхватывает пальцами грудь.

- Мммм… - вырывается стон.

По телу идут теплые вибрации, оно моментально настраивается на Германа. Слабая, разомлевшая ото сна, чувствую, как стремительно нарастает давление в низу живота.

Откидываю голову назад, облегчая доступ к шее и подставляя затвердевшие соски в руку Германа. Он тоже глухо стонет. Перекатывая соски между пальцами, вжимается эрекцией в ягодицы.

О, Боже… терпеть это невозможно. Выпячиваю попу и бесстыдно трусь о его пах.

- Рай… Рай… что ты сделала со мной, девочка…

Одной рукой лаская грудь, второй – ныряет в развилку между ног сзади и сразу толкается в меня двумя пальцами.

Мамочки… как приятно…

Но мне мало. Хочу его всего. Тянусь рукой к члену и, обхватив его ладонью, принимаюсь ласкать поступательными движениями. Оборачиваюсь, тянусь к его губам.

Наши стоны больше напоминают звериное рычание. Это первобытная жадность в обладании друг другом. Мне хочется в нем раствориться, заклеймить собой, оставив на его теле сотни меток.

Чтобы каждая сучка в округе, знала, чей это самец.

Подаюсь ближе и прикусываю его губу. Рыкнув, Герман начинает откровенно меня трахать. Подмешав к нашему поцелую вкус собственной крови, жадно имеет меня языком и пальцами.

Я мычу и дергаюсь и громко вскрикиваю, когда пальцы заменяет член. Поддерживая меня одной рукой под живот, он быстро доводит нас двоих до пика.

Пока я хнычу от наслаждения, кончает на ягодицы, а затем размазывает сперму по промежности, бедрам и попе.

Следующие три дня мы квартиру не покидаем. Герман включает телефон только для того, чтобы заказать доставку еды.

Это были три дня полного погружения друг в друга. Мы не размыкали объятий ни на секунду. Вместе ели в кровати, принимали ванну, иногда смотрели кино, но больше всего просто лежали, обнявшись голыми в кровати.

На четвертый день мне звонит Дмитрий Андреевич. Скинув вызов, я перезваниваю ему, когда Герман спускается в пекарню за свежей выпечкой.

- Как дела, Раиса?

- Все хорошо, - отвечаю ровно.

- Как Герман?

- У него тоже.

В трубке повисает тишина, а затем слышится осторожное покашливание.

- Рад слышать.

- Дмитрий Андреевич, что по поводу моего возвращения, я ведь пропавшей еще числюсь?

- Все уладим, не волнуйся. В Университете академ оформим.

- Хорошо, а те документы вам вернуть?

- Можешь из просто уничтожить.

- Я поняла, спасибо…

- Рай, - зовет в трубку, - ты не могла бы… эмм… передать Гере, что я сожалею?

- Я скажу.

- И попроси, чтобы позвонил матери, она волнуется.

- Хорошо.

Если бы все было так просто. Я уже пыталась несколько раз поговорить с ним об отце, но Герман настроен категорично. Даже слышать о нем ничего не хочет.

О матери тоже. За то, что отказалась поддержать.

- С кем говорила? - спрашивает он, обнимая со спины.

- Твой отец.

Тело Германа каменеет. Прижав меня к своей груди, зарывается носов в волосы.

- Не общайся с ним. Не верь…

- Он переживает за тебя.

- За себя он переживает…

- Гер… - разворачиваюсь, чтобы обнять его шею, сфокусировав внимание на лиловом засосе, накрываю его губами, - позвони маме.

- Нет.

- У нее сердце больное.

Но Герман упрямо молчит, а я больше не настаиваю. Слишком мало времени прошло. Не может он пока простить ни себя, ни родителей.

К вечеру следующего дня мы прилетаем в город, где я провела самые тяжелые девять месяцев своей жизни. Знаю, что с возможностями Греховцевых этого можно было не делать. Мария Демидова так же пропала бы, как когда-то Рая Короткова, и вряд ли ее стал кто-то здесь искать.

Но я так не могу. Хочу, как положено, уволиться с работы, сдать квартиру и попрощаться с Нелей и ее братом.

Проведя ночь в моей съемном жилье с Германом, утром я забираю из кафе трудовую книжку, звоню хозяйке квартиры, а затем приглашаю Нелю с Володей в кафе.

- Приветики! – щебечет подруга, - что за повод?

Крутанувшись, чтобы я заценила ее новые брючки на одной лямке, как у Карлсона, она плюхается на стул. Вовчик, качая головой, тоже садится.

- Я сегодня уволилась.

- Как?

- Зачем?

- Такое хорошее место было, - недоумевает Неля.

- Я возвращаюсь в родной город.

- В смысле? Насовсем? Бабуля померла и оставила огромное наследство? – тараторит она, - если это так, то я еду с тобой.

Володя заметно киснет, подперев голову кулаком, смотрит на меня тоскливым взглядом.

- Маш, ну правда, зачем уезжать-то?

- Так надо, - улыбаюсь с сожалением, - обстоятельства изменились.

- Ой, ты такая загадочная! – всплескивает она руками, но от меня не укрывается мелькнувшая в глазах обида.

-