Мой плохой босс (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

— Мы не в первый раз собираемся в этом ресторане, коллеги, — неторопливо начинает Верещагин, а я слушаю, останавливаясь в трех шагах и склонив голову набок.

Ужасно интересно, к чему это он ведет.

— И в последний раз мы допустили одну досадную оплошность, — Антон говорит это, глядя мне в глаза, а затем уточняет, — я допустил. Я обидел Ирину, и из-за этого наша фирма лишилась чрезвычайно ценного сотрудника. Совершенно бесценного, как показало нам время. Поэтому сегодня мы собрались здесь, чтобы я принес Ирине свои извинения. И не только я.

Такой концентрат беспардонной лести — и для меня, да еще и публично! Хотя ладно, я заслуживаю этих слов, я знаю!

Парни из-за его спины идут ко мне гуськом, с виноватыми мордами. Вручают свои цветочки, покаянно прячут глазки и бубнят по очереди: “Простите пьяного идиота, Ирина Александрова”, “Бес попутал”, и все прочее в этом духе. Самый уверенный в этой череде — все-таки Игнат Александрович, но на то он и зам генерального, чтобы даже извиняться с очень уверенным видом.

И уж только потом, после всех них, десятым, ко мне подруливает уже сам Верещагин. И вкладывает в мои ладони уже свой букет. Большой. Тяжелый…

А всем остальным он позволил взять по одной только розочке.

У него, наверное, в голове сценарий этого всего расписан чуть ли не по секундам. А я… А мне как-то до странного охеренно. Вот это все. Для меня!

Ни хрена себе кое-кто заморочился!

Я чуть касаюсь лепестков роз, опущенных мне на руки. Его цветы отличаются от всех прочих. Там — просто алые розы, а его — с темной сердцевиной, будто порок поразил самое их нутро и только самые краешки лепестков прикидываются нормальным.

Потрясающе, на самом деле… Все-таки он удивительным образом попадает в мой вкус.

— Ну что, примешь мои извинения, Ирина Александровна, — ослепительно улыбается Антон, вновь привлекая к себе мое внимание, — или мне на коленях это нужно делать?

Он серьезно сказал это вслух? Девчонки хихикают, а я только испытыюще разглядываю Антона, а потом свободной рукой делаю широкий жест.

— Ни в чем себе не отказывайте, Антон Викторович…

Пусть доигрывает до конца, раз уж затеял это все!

Он абсолютно невозмутимо опускается на колени и ловит эту самую мою свободную руку. Кто-то там присвистывает, у девчонок с фирмы офигевшие глаза, но…

Он многому научился за это время со мной. Он научился, даже стоя на коленях, держать лицо. А когда делаешь глупости с уверенным видом — никто и не сочтет это за глупость. Весь остальной мир уверен — это только жест извинения. Только я вижу эти совершенно бесстыжие глаза и знаю истинный смысл.

Этот прохвост обожает водить остальных за нос.

Да, все это — жест извинения. Очень красивый и очень широкий. Но все-таки есть в этом кое-что иное. Кое-что только для меня.

Просто — сейчас он готов ради меня на все.

— Прости меня за ту мою дурацкую выходку, Ирина, — уверенный и твердый голос Антона все так же работает на его имидж. — Прости, и возвращайся к нам. Нам без тебя непросто.

И все-таки это был жест против моего собеседования!

Но в этот раз мы обошлись “по-хорошему”. Я молчу, вроде как задумчиво, провожу взглядом по залу.

Посмотрите, как заморочился генеральный, лишь бы её вернуть — вижу я на лицах других сотрудников.

Черта с два они теперь позволят за моей спиной хихикать, вспоминая, как я по-дурацки подставилась в прошлый раз.

— Ты вернешься? — пальцы Антона крепче сжимают мои. И я возвращаюсь взглядом к нему, снова гляжу в его лицо. В глаза — они, в отличии от его лица, искренни, и смотрят на меня с выражением глубокого раскаянья.

Ну и как тут откажешься? Когда он настолько убедителен?

— Да, я вернусь, раз ты так об этом просишь.

Он сейчас и не на такой вопрос от меня бы “Да” услышал.

Антон поднимается с колен и уже абсолютно нахально притягивает меня к себе.

Точно все расписано по минутам — тут же включают какую-то музыку.

— Ты охуенно выглядишь, ты знаешь? — шепчет мне на ухо мой бесстыжий, теперь уже снова — мой начальник. Надо же, оценил простую блузочку с узкой серой юбкой-карандашом? А я-то думала, слишком просто.

Так, это что за медляк? Черт, это что, тот самый, под который он меня тогда разводил?

— Ты с огнем играешь, малыш, — шепчу я, опуская ладонь ему на плечо, — не все воспоминания о том вечере для меня сентиментальны.

— Я постараюсь это исправить, — Антон это мне мурлычет как сытый мартовский кот, — все-таки тот вечер был для меня знаковым. Всю жизнь мне перевернул.

— Жизнь свою ты сам перевернул, мой неуемный, — фыркаю я, позволяя ему вести себя в танце. Тогда не получилось, сегодня — удается. Все-таки я приноровилась подыгрывать ему в некоторых вопросах. Главное — предъявить ему счет вечером.

— Твой, да-а, — тихонько смеется Антон, — твой паршивец.

Надо же. Помнит, как я его называла тогда. Потом-то я повторяла это слово в основном про себя.

— Мой плохой босс, — со вкусом тяну я, а Верещагин лишь крепче стискивает мои пальцы.

Все таки это почти магия — вот так танцевать с ним сейчас, на виду у всех, абсолютно ничего не стесняясь. Даже не знаю, чего мне сейчас может не хватать…

— У меня остался только один незакрытый гештальт за тот вечер, — Антон эту фразу шепчет мне на самое ухо, — мы ведь так и не осквернили местную вип-зону, помнишь?

О, вот и ответ на мой вопрос — чего же мне сейчас не хватает.

Помню ли я? Ох-хо, не забывала ни разу за эти два месяца.

И я, поддавшаяся очарованию момента, очень даже не против воспользоваться полученным предложением.

В конце концов, не у одного Антона незакрытый гештальт…

— Прямо сейчас? — я задумчиво окидываю зал ресторана взглядом.

— Ты против, моя госпожа? — совсем уж интимно шепчет мне мой поганец.

Я против? Да с чего бы?

Сотрудники после моего согласия вернуться будто получили команду “вольно” и разбрелись к столикам, растащили оттуда бокалы с шампанским. Не сказать, что это какой-то массированный корпоратив, так, легкий фуршет по типу “гуляем за счет драгоценного начальства”. Но в принципе…

До нас нет особого дела. Нет, есть те, кто за нами подглядывают, но это настолько несущественно.

— Друзей позовешь как в тот раз? — я чуть-чуть оттягиваю момент, да, вы правы. Просто — мне нравится с ним танцевать. В этот раз — особенно, потому что это — по-настоящему. Я не чувствую никакого подвоха.

— Обойдутся, — Антон недовольно морщится, — мне реально придется их убивать за еще один раз. Я и так едва смирился с тем, что было, и то только потому, что я сам — дебил.

Самокритичненько. Но правда, да. Ту выходку умной не назовешь.

— Ну, тогда… — Я выскальзываю из его рук и делаю несколько шагов назад, — ты иди первый…

Это приказ, и он срабатывает как надо — в глазах Антона плещется голод. Кажется, он не успокаивается вообще никогда, мой ненасытный.

— Я буду ждать, госпожа, — он произносит это только одними губами, так, чтоб только я это поняла.

Да, малыш, ты будешь, я знаю. И всякое подтверждение этой моей уверенности — лишняя сладкая винная капля в моем кубке.

Я позволяю себе маленький круг по залу. Бокал шампанского — просто так, для настроения. В конце концов, когда творить безумства, как не сегодня? Ну, и надо же, чтобы он и вправду прождал меня некоторое время.

Он ждет там. Ждет меня. Сладкое знание. Если б не хотела вкусить его поскорее — я бы, пожалуй, еще его помучила.

Иду — ну или лечу. В душе — пританцовываю.

Земля вызывает Иру, Ира — где-то в районе Юпитера!

Нажимаю на ручку двери вип-номера, шагаю вовнутрь.

Ровно для того, чтобы увидеть там Верещагина.

На одном колене.

С плоской коробкой в вытянутых вперед руках. Там в коробке — черный ошейник с серебряной бляшкой. Мои инициалы на бляшке, как знак принадлежности конкретной госпоже.

Мы не обговаривали, но этот жест говорит мне многое. Он хочет носить мой ошейник. Хочет принадлежать мне во всем.