Эйлин Гудж - Сад лжи. Книга 2
Роза… Ее Роза… С каким великодушием спасла она Рэйчел! Сильвия ощутила в груди волну раскаяния, смешанного на сей раз с острой, разрывающей сердце болью.
«Доченька моя, — мысленно обратилась она к Розе, — я увидела, как ты распорядилась своей жизнью. И я горжусь тобой! Да, Никос прав, ты на самом деле умна и прекрасна. Какую ошибку я совершила, отвернувшись от тебя! Пусть у меня есть моя Рэйчел, пусть она любит меня, мне все равно нет прощения».
Вчера вечером, когда Никос сказал, что решил не открывать Розе тайну ее рождения, она почувствовала огромное облегчение. Словно сам Господь Бог своей рукой снял с нее висевшее над головой проклятие.
Ну а потом, после его слов, что он по-прежнему — даже еще сильнее, чем раньше, — Хотел бы, чтобы она вышла за него, на глазах Сильвии выступили слезы.
Сейчас, наедине со своими мыслями, Сильвия снова и снова спрашивала себя, должна ли она ответить согласием.
«Конечно, — говорила она себе, — я его люблю. Но вот хочу ли я выйти за него замуж?»
Сильвия бросила взгляд на свой портрет, висящий над камином: как она похожа на изображенную там женщину и вместе с тем как не похожа! Канули в Лету те времена, когда она, робкая, мучимая угрызениями совести, тайком спускалась в подвал к Никосу. Сейчас она вольна поступать, как ей хочется, действуя открыто — без смущения и поздних сожалений.
Только ее сердце оставалось таким же. Сердце, которое никогда не переставало болеть за Розу…
Неожиданно Сильвия почувствовала себя крайне усталой. Она опустила голову, коснувшись лбом сафьянового переплета, гладкого и отполированного бесконечными прикосновениями.
Когда она одна, то может почти наслаждаться этой своей усталостью, словно обществом старинного друга. Можно позволить себе расслабиться в середине дня — опустить голову и не бояться, что вокруг тебя начнутся возня и озабоченные вопросы, не заболела ли ты, не дай Бог.
«До чего же странная все-таки штука жизнь, — подумала Сильвия. — После смерти Джеральда одиночество было мне ненавистно. Сидеть за столом, накрытым для одного человека… Весь день перед тобой, как безлюдная длинная дорога».
Но теперь она обнаружила, что вовсе не страдает от одиночества. Часто завтрак ей приносят прямо в постель. Она чувствует себя избалованной и изнеженной, поглощая не только обычную пищу, но и пищу духовную — в виде «Дейли ньюс» или телепередачи «Доброе утро, Америка»… Она сама выписывает чеки, и это ее деньги, так что никто не поднимал удивленно брови, если она не могла устоять и покупала очередную пару безумно дорогих туфель или новое платье от «Сакса», разумеется, индивидуального пошива.
Но больше всего ей нравится то, что теперь она ни от кого не зависит. Только от себя! Какое это наслаждение. И как чудесно ощущать себя сильной и способной сделать так много!
Сильвии вспомнился один день в доме Никоса. Это было меньше месяца назад. Она просматривала образцы тканей, когда вдруг наверху лопнула труба и в центральную гостиную потекла вода, словно в потолке вдруг забил источник. В первую минуту Сильвия запаниковала и не знала, что делать. Но затем, собравшись, бросилась в подвал, нашла нужный вентиль и перекрыла воду. После этого набрала телефон аварийной водопроводной службы и, пока ждала, даже вытерла тряпкой воду, чтобы она не намочила потолок нижнего этажа.
Будь дома Никос, он бы обо всем позаботился сам, и она в его присутствии почувствовала бы свою беспомощность и слабость. И ей наверняка захотелось бы, чтобы он взял на себя все хлопоты. Это-то и было самое страшное. Да, она сильная, но настолько ли, чтобы помешать мужчине взять бразды правления в свои руки? И не о лопнувшей трубе здесь речь, а обо всем, о всей ее жизни.
Но Никос, благослови его Бог, нуждается в ней.
«У меня, по крайней мере, есть Рэйчел, а у Никоса никого, — мелькнуло в голове у Сильвии. — Нет, хуже того, у него есть дочь, которую он хотел бы любить, но не может».
Все эти годы Сильвия боялась, что Джеральд все узнает, но на самом деле пострадал Никос. Есть ли для нее прощение?
Простят ли ее когда-нибудь самые близкие и дорогие ей люди — Рэйчел, Никос, Роза? Господи, это же ее самая заветная мечта!
Сильвия подняла голову. Где-то в тишине дома пробили часы. Почему вокруг такая тишина? У Бриджит выходной. Мануэль работает в саду, сгребая опавшие листья вокруг розовых кустов.
Прогноз обещал снегопад, и похоже, так оно и будет. Небо за окном свинцовое, низкое: пройдет еще немного времени и розы скроются под белым снежным одеялом, исчезнут, словно сон.
Но никогда они не исчезнут. Под снегом, под мерзлой землей сохранятся прекрасные зеленые побеги, и весной снова произойдет это чудо цветения.
«И так оно идет всегда, — размышляет Сильвия. — Что-то умирает, но не целиком. Так и в наших сердцах всегда остается крохотный живой кусочек. И он снова может расцвести».
Звонок у входной двери, спугнувший тишину дома, заставил Сильвию вздрогнуть. Ее сердце неизвестно почему вдруг заколотилось в груди.
Ей вдруг стало страшно подойти к двери.
Между тем ноги уже сами несли ее вперед — через кабинет Джеральда, в коридор, где стук ее каблуков гулко отдавался на мраморных плитках пола. И даже не спросив, кто там, она нажала кнопку домофона, открывая массивную входную дверь орехового дерева.
Сильвия не задала этого вопроса, потому что в глубине сердца интуитивно знала, кого увидит? Еще до того, как открылась дверь, до того, как в проеме показалась высокая красивая молодая женщина со смуглой кожей, в модном плаще. В ее темных волосах блестели, словно лепестки, первые снежинки.
Сильвия стояла, не двигаясь, чувствуя, как бешено стучит сердце.
— Роза, — выдохнула она.
39
Роза вошла в дом и принесла с собой запах морозного воздуха. Большие темные глаза молодой женщины смотрели на Сильвию с тем же неподдельным изумлением, с каким смотрела на нее маленькая черноволосая девочка, когда они вот так же стояли лицом к лицу тем зимним днем во дворе бруклинской школы много лет назад.
Сильвии стоило больших усилий побороть нахлынувшее на нее желание схватить свою дочь в объятия и прижать к сердцу.
Она была не в силах отвести взгляд от Розы: белые снежинки в ее волосах таяли, превращаясь в капли, стекавшие с плаща на черно-белые мраморные плитки пола. По спине Сильвии пробежал холодок.
— Откуда вы знаете мое имя, миссис Розенталь? — тихо спросила Роза.
Сильвия отступила назад, и ее пальцы начали непроизвольно теребить пуговички красной кашемировой кофты. Вот самая верхняя уже стала постепенно ослабевать, пока не повисла на одной нитке.
