Рут Харрис - Последние романтики
– Но ты разводишься с Салли, из-за меня, – напомнила ему Николь.
– Может быть, стоит к ней вернуться, пока еще есть время, – сказал Ким. Салли все еще жила в Рино, и дело о разводе не было окончательно решено.
– Ты убежден, что она примет тебя? – резко спросила Николь.
– После того, как я с ней обошелся… – Ким покачал в сомнении головой. Он женился на Салли, сомневаясь, и разводился, не раздумывая. Сейчас же он начинал думать не о Салли, не о Николь, но о самом себе. Развод, он вынужден был в том себе признаться, беспокоил его больше, чем ему хотелось бы.
– Упоминать о Салли – нечестно, – сказала Николь. – Ты обещал мне, что никогда не станешь этого делать. Кроме того, Луизет тебе не жена. Она твой повар. Она очень хочет угодить тебе.
– Но ты-то моя жена. По крайней мере, ты скоро ею станешь, и ты знаешь, что я всегда думаю о тебе, как о своей жене.
– Я целыми днями работаю. Салли же ничем не занимается, ей легко приспособиться к тебе. Я не могу этого сделать.
– Я не понимаю, почему бы Луизет не готовить так же, как Салли.
– Как же готовила Салли? – для Николь становился невыносимым этот разговор. Она хотела нравиться Киму, доставлять ему удовольствие. Но вся их домашняя неразбериха держала ее в напряжении: ее раздражало, что она никогда не знает, что и когда Ким будет делать. Желудок ее был расстроен, и она почти ничего не могла есть.
– У нее есть несколько рецептов, – сказал Ким. – Черт, я не знаю. Это женские дела. Она часто готовила спагетти.
– Ким, ты живешь во Франции. Я обсуждаю меню с Луизет каждый день. Каждый день она идет на рынок и покупает продуктов ровно столько, сколько необходимо на этот день. Мы не имеем привычки замораживать еду, как это делают в Америке. Мы живем по-иному. Наш образ жизни не сможет измениться под влиянием твоих привычек. А твои привычки делают меня больной. Я целый день решаю разные проблемы на работе, возвращаюсь домой и сталкиваюсь с еще большими проблемами. Я расстроена. Я не могу есть. Я худею. Моя жизнь теряет радость! – сказала Николь. – Я не могу быть той женщиной для тебя, какой бы я хотела быть… в этом хаосе.
Ким минуту помолчал. Он заметил, что Николь очень похудела. Он не сразу понял, что произошло это по его вине. Ему стало стыдно за свою невнимательность.
– Ты права. Я знаю, я очень испорчен. Салли испортила меня. Она всегда говорила мне, что быть моей женой – значит забыть обо всем остальном, – сказал Ким. – Она говорила мне обычно, что я – ее круглосуточная работа.
– Она была права, – согласилась Николь.
– Почему ты не бросишь работу? Ты могла бы жить без «Дома Редон».
– Ким! Ты просто смешон!
У Кима был дар смущаться. Он покраснел, и его уши зарделись.
– Извини, я не подумал, – сказал он, все еще красный, как помидор. – Я постараюсь вести себя хорошо, – пообещал он. Потом улыбнулся. – Ты очень на меня сердишься?
Он знал за собой эту мальчишескую слабость и думал, что иногда невольно манипулирует ею. Николь растаяла.
– Я была очень сердита на тебя, – сказала она наконец.
– Отныне все пойдет по-другому, – пообещал Ким.
Но все осталось по-прежнему. Ким искренне не понимал, почему должен приспосабливать свои привычки к требованиям поварихи, а Николь не понимала его точки зрения. Зато она отлично понимала Луизет. Как же она могла нормально работать, иногда точно не зная, сколько еды, какой и когда она должна подавать к столу? Николь разрывалась пополам.
Домашние проблемы мало-помалу улаживались. Но конфликт между требованием Кима на большее внимание к своей персоне, и огромным количеством времени, которое уходило на ведение ее сложного бизнеса, – этот конфликт был неразрешим, Николь не могла разделить себя на две половины. Она не могла находиться рядом с Кимом в любой час дня и ночи, разговаривать с ним, слушать его, аплодировать ему и в то же время создавать две огромные коллекции в течение года и вникать во все подробности своей ежедневной работы.
Была и более серьезная проблема, которую они до сих пор даже не обсуждали: Ким любил крепко выпить. Сейчас, когда он не работал над книгой, он погрузился в алкоголь. Он полагал, что это очень мужественное занятие, основополагающая черта истинно творческой жизни. Николь была оскорблена, она считала его пристрастие к вину, бренди, шампанскому, другим алкогольным напиткам раздражающим и отталкивающим. Хотя Ким никогда не напивался вдрызг, он бывал частенько под хмельком и тогда путал слова, утомительно повторялся, забывая, что он уже сказал, теряя нить повествования или останавливаясь на самых незначительных подробностях. Николь особенно расстраивалась, когда уже в девять утра Ким откупоривал бутылку. Он обвинял ее в том, что она узко мыслит, что ее точка зрения страдает буржуазностью.
– Я уехал из Америки, чтобы расстаться с этим детским отношением к жизни. Или предполагается, что для вина необходимы установленные часы? Если мне хочется выпить в девять утра – почему бы и нет? Какая разница? У меня нет службы, на которую я должен ежедневно являться.
Николь понимала бесполезность подобных споров, и вскоре разговоры на эту тему прекратились. Николь очень хотела, чтобы Ким принимался за следующую книгу, но он объяснял ей, что еще слишком рано.
– Книга слишком много сил у меня забирает. Мне необходимо время, чтобы восстановить их, – объяснял он обычно, продолжая свой странный, беспорядочный, непредсказуемый образ жизни, держа и Николь, и весь дом в непреходящем смятении.
3
Николь, всегда отличавшаяся хорошим здоровьем, заболела. В одно прекрасное теплое утро она проснулась и не смогла подняться с постели. Послали за доктором. Он осмотрел ее, сделал несколько анализов и сказал, что она страдает анемией, у нее запущенная язва желудка, ей совершенно необходим отдых, нужно немедленно убрать из своей жизни все возможные причины для стрессов. Если она не последует его совету, то очень скоро язва станет кровоточить и тогда ей придется провести немало времени в больнице.
– Две недели вам необходимо пробыть в постели, – сказал врач.
Николь была так удивлена, что у нее даже не возникло желания сопротивляться ему. Она жаждала отдыха, тело ее и душа требовали этого. Ее не интересовало ничего, кроме ее собственного здоровья.
– Ты не больна, – сказал Ким. – Этот врач сам не знает, что говорит. Они все просто свора обманщиков. – Он хотел, чтобы она пошла с ним на славянский прием в ресторан на улице Мон-Табор. Прием устраивал князь Юсупов, один из убийц Распутина. – Я думаю написать книгу об убийстве Распутина и неплохо провести время. Ты же знаешь, какие отличные приемы устраивают русские! Они самые хлебосольные хозяева в мире! Может быть, ты наденешь белое платье? Я хочу, чтобы тебя заметил каждый…
