Мейвис Чик - Интимная жизнь моей тетушки
На лице Френсиса отражался скорее страх, чем злость, что мне показалось несколько странным. Что читалось на лице, которое смотрело на него, моем лице, даже я понять не смогла.
– Так ты едешь одна? – спросил он.
– Нет.
Глава 19
ЛЮБОВЬ В ТЕПЛОМ КЛИМАТЕ
Водитель остановил маленький, кремового цвета, автомобиль как можно ближе к шлагбауму и тут же начал отмахиваться от лиц, наклонившихся к открытому окну. Они смотрели на нас, возбужденно переговаривались, мы сидели на заднем сиденье, молодые, старые, среднего возраста, только мужчины – некоторые – совсем юные. Многие лица покрывала пыль, потому что дождей давно не было, а ехали мы по проселочной дороге. Пыль попала и мне в горло, так что я закашлялась. Зрители смотрели, одобрительно кивая. Кашлять и откашливаться – не самое приятное занятие в этой огромной и прекрасной стране. Они кивали и кивали, белозубые, улыбающиеся во весь рот, с веселыми глазами, давая понять, что стесняться тут нечего, мол, кашляй на здоровье. Я осушила маленькую бутылку с водой и остановила-таки кашель. Они продолжали улыбаться. Одежда на них в основном была старая, вылинявшая, западная. Один указал на надпись на футболке: «LEWIS».
– Привет, привет, – махали они нам руками. – Англичане, англичане…
Я помахала рукой в ответ, внезапно почувствовав себя принцессой Дианой. Реакция не заставила себя ждать. Улыбки стали еще шире, взмахи рук энергичнее, напор на автомобиль сильнее. Теперь уже несколько маленьких девочек сумели пробраться к окну, дешевые платьица из выцветшей хлопковой ткани сползали с плеч, в ушах блестело золото. Их матери и сестры держались позади, закутанные в сари, улыбающиеся и застенчивые. Подошли новые мужчины, жестикулирующие, смеющиеся, к нам потянулись руки, чтобы пожать наши. Мы находились непонятно, где, из Бхаратпура выехали, до Джайпура еще не доехали, и стояла жуткая жара. Я вновь закашлялась, а бутылка с водой уже опустела.
– Приходите в мой дом, – предложил один.
– И в мой, – предложил другой.
– Вы сможете утолить жажду. Хорошее пиво, хорошая кока-кола.
Высокий старик с длинной белой бородой проложил путь сквозь толпу. Люди подавались назад, освобождая ему дорогу. Он сложил руки перед грудью, потом протянул к нам, словно просил милостыню, и трижды склонил голову.
– Возвращайтесь, англичане, – сказал он. – Возвращайтесь и спасите нас от этой ужасной коррупции.
Все закивали. Улыбки стали еще шире, – хотя казалось, что больше некуда.
– Англия. Здорово! – рассмеялся один.
– Лорды, – оттолкнул его другой. – Очень хороший крикет.
– «Манчестер юнайтед»! – воскликнул третий, кивая и улыбаясь.
– Возвращайтесь, англичане, – повторил старик и ретировался сквозь толпу.
– Просто бальзам на сердце, – прокомментировала моя сестра. – До чего приятно осознавать, что есть места, где нас готовы принять с распростертыми объятиями. – И, как королева, помахала рукой.
Ревя, мимо пролетел поезд, шлагбаум открылся. Она повернулась и вновь помахала рукой, уже в заднее стекло, когда наш автомобиль въехал на переезд. За нашими спинами улыбки потухли. И руки более не взлетали в воздух.
– Остановитесь, – попросила я нашего водителя. Он съехал на обочину. Толпа рванула к нам, вновь оживившаяся.
– Мистер Сингх, – спросила я, – можем мы зайти в гости к кому-нибудь из них?
Мистер Сингх посмотрел на часы. В Карули нас ждали к обеду с махараджей в его дворце-отеле. Мистеру Сингху не хотелось говорить «нет», поэтому, как это принято у индусов, он предпочитал говорить «да», при этом отрицательно качая головой. За несколько дней мы научились правильно истолковывать его ответы и реагировать соответственно, но на этот раз я решила добиться своего.
– Сколько нам ехать до Карули? – спросила я.
Он смутился.
– Два часа. Может, три.
– Значит, четыре, – перевела Вирджиния. Индийское время шагало в ногу с индийскими милями. Мы уже ехали два часа.
– Пойдем. – Я повернулась к сестре. – Почему нет? Это же интересно.
– Хорошо, – согласилась сестра.
Мистер Сингх пожал плечами, но спорить не стал. Нас вновь окружала толпа.
– Да, да, добро пожаловать! – кричали в окно. – Зайдите в мой дом, это очень хороший дом.
Мистер Сингх вздохнул. Вирджиния нервно рассмеялась.
– Хорошо. В конце концов, нас так тепло встретили.
Наш хозяин, молодой мужчина лет, наверное, двадцати пяти, маленький, босоногий, в западной рубашке и запыленных синих шароварах, очень радовался, что мы выбрали именно его, и постоянно поворачивался и улыбался, ведя нас по утоптанным пыльным тропинкам. Воздух был не столь уж и сладким, но ничем и не воняло, домишки у дороги, похоже, строили из подручных материалов. Во многом они напоминали сарайчики, которые старики ставят на садовых участках для хранения инструмента. Мы прибыли к одноэтажному сооружению, возведенному главным образом из бетона, а также дерева и ржавого железа, с выцветшей оранжевой занавеской на двери.
Вирджиния посмотрела на меня, я – на нее, она изобразила легкую гримаску, и тут же занавеска откинулась. Мужчина что-то крикнул в темноту, на местном наречии, но я разобрала слова «англичане» и «хлеб» (я знала это слово на хинди – роути). Из дома вышла очень молодая, очень красивая, очень застенчивая женщина с младенцем на руках и вторым ребенком, от силы двухлетним, прижимающимся к ней. Опустив глаза, она проскользнула мимо нас и направилась по тропинке, таща за собой упирающегося малыша.
– Скоро, скоро, – сказал наш хозяин. – Заходите, заходите. – Он закинул занавеску на гвоздь, и мы, наклонив головы, вошли.
Свет поступал через маленькое окно в дальней стене, в ослепительно яркой полосе плясало множество пылинок, тогда как остальная часть комнаты пряталась во мраке. Но внутри царила прохлада, пахло сырой Землей и парафином. Наш хозяин усадил нас на стул и на табуретку у маленького квадратного столика. Табуретку, понятное дело, сработали в местных краях, а вот стул, хозяин им явно гордился, с прямой деревянной спинкой и обитым плюшем сиденьем, могли привезти из столовой какого-нибудь пансиона в Брайтоне. Вирджиния села на стул, я устроилась на табуретке. Мы сидели, положив руки на колени, и ждали, а наш хозяин все улыбался и улыбался, кивая от удовольствия. Комната в домике была одна, дверь – тоже. Люди подходили к двери, но он их прогонял. Сложил руки перед грудью, склонил голову, приветствуя нас в своем доме.
Мы ответили тем же.
– Я – Сунил, – представился он.
– Я – Вирджиния, – ответила моя сестра, явно вошедшая в роль королевы. – А это моя сестра Дилис.
– Ага, – кивнул он. – У меня тоже есть сестра. Сестра – это хорошо.
