Лайза Аппиньянези - Память и желание. Книга 2
– Ну уж «никогда», – утешил ее Жако. – Может быть, мы еще раздобудем тебе папочку.
Он подмигнул.
Девочка немедленно вскарабкалась ему на колени.
– Дедушка, а ты не можешь быть моим папой? Наверно, нет. Дедушки не бывают папами. Дядя Лео тоже не может. Да? – Она серьезно посмотрела на Лео.
– Не могу, – развел руками тот.
– Жаль. Мне нужен свой собственный папа, как у других девочек.
Она обняла Жакоба за шею.
– Ничего, когда-нибудь у тебя появится папа.
Катрин с шумом отодвинула стул и ушла на кухню, чтобы принести пудинг, на приготовление которого потратила все утро.
Вечером, когда девочку уложили спать, Катрин обрушилась на отца:
– Перестань пичкать ребенка сказками про папочку. Не будет у нее никакого отца!
– Но почему? – удивленно воззрелся Жакоб на свою дочь. – Не собираешься же ты вечно ходить в трауре?!
– Я уже тебе говорила, я не в трауре.
– В чем же тогда дело? – Он налил в бокал вина, протянул дочери и стал терпеливо ждать, пока она подыщет слова для ответа. – Так в чем дело, Кэт?
– Ни в чем.
Она потупила взгляд.
– Ты что, стала мужененавистницей? – мягко улыбнулся он.
– Вовсе нет!
– Так в чем же дело? – настаивал Жакоб.
– Просто я не встретила человека, который мне бы понравился.
– Понятно, – кивнул отец, хоть явно не поверил.
– Не нужно разговаривать со мной таким тоном! – возмутилась Катрин. – Ты, по-моему, тоже не торопишься снова жениться.
Жакоб задумчиво поднес к губам бокал.
– Я старый человек. Это разные вещи. К тому же я не отгораживаюсь от жизни, как ты. – Он покачал своей седой львиной шевелюрой. – Ах, моя маленькая Кэт, иногда человек должен уметь расслабляться. Иначе… – Он не договорил.
Но тот день был исключением. Обычно встречи отца и дочери проходили мирно и по-дружески. Катрин давно уже избавилась от болезненной ревности по отношению к Жакобу. Между ними установились нормальные благожелательные отношения. Но после этой беседы Жакоб взял за правило приводить с собой по воскресеньям кого-нибудь из друзей-мужчин – молодых, симпатичных, умных. В их присутствии Катрин словно покрывалась коркой льда. Она была не в силах выносить многозначительные взгляды, которые бросали на нее Жакоб и Натали. От этого она злилась, устраивала отцу сцены.
И Лео тоже, словно сговорившись с Жакобом, всякий раз бывая в Нью-Йорке, стал приводить с собой кого-нибудь из друзей. Катрин раздраженно выговаривала ему:
– Я тебе не рекламный продукт!
– А зря, – спокойно заявлял он.
– У тебя на пальце тоже нет обручального кольца!
– Такая уж у меня работа, – пожимал плечами Лео. – Но у тебя никаких оправданий быть не может. Подумай о Натали.
Чтобы как-то скрасить эти «смотрины», Катрин стала приглашать по воскресеньям Бетти Александер. После того разговора в автобусе они стали хорошими подругами. У Бетти был сын, которого звали Тим, плод ее первой любви. Бетти не захотела делать аборт, и теперь растила сына в одиночестве. Тим был всего на два года старше Натали, и дети отлично проводили время друг с другом. Женщинам тоже было интересно друг с другом. Катрин могла обсуждать с Бетти все что угодно. Они говорили самозабвенно и о работе, и о детях. Хотя теперь считалось модным обсуждать освобождение женщины, а не радости семейной жизни.
Когда Катрин познакомилась с Бетти, работавшей секретаршей у юриста, та находилась в очень тяжелом финансовом положении. Катрин всегда была щедра со своими друзьями. Она предложила Бетти довольно значительную сумму в долг, на которые мать и сын смогли купить приличную кооперативную квартиру. Точно так же Катрин в свое время помогла семье Дорин. От Карло ей досталось значительное наследство. Поначалу она хотела отказаться от этих денег, чтобы начисто разорвать нити, связывавшие ее с прошлым, но Томас Закс убедил ее, что это глупо. «Почему ваша дочь должна страдать из-за вашего уязвленного самолюбия?» – сердито спросил он, и Катрин была вынуждена признать его правоту. Тем не менее она старалась не тратить на себя ни гроша из этих денег – новая квартира, например, была записана на имя дочери.
Зимой 1975 года у Катрин было особенно много работы. Несколько недель они с Бетти не виделись, а потом все-таки встретились в кафе. Бетти выглядела очень взволнованной.
– В чем дело, Бет? – спросила она. – Проблемы с поклонниками?
В отличие от Катрин Бетти не избегала контакта с мужчинами, но большинство ее кавалеров в мужья никак не годились. Бетти со смехом рассказывала о перипетиях своей интимной жизни.
– Нет, дело не в этом.
Бетти помялась, потом, откинув со лба прядь светлых волос, взглянула Катрин в глаза и выпалила:
– Я решила расстаться со свободой.
– Ах вот оно что. – Катрин отвела взгляд. – И кто же этот счастливец? – спросила она с деланной легкостью.
– Дейв. Дэвид Томпсон. Кажется, я тебе про него рассказывала. Он младший партнер в нашей юридической фирме. У них с Тимом сложились прекрасные отношения.
Бетти говорила скороговоркой, словно оправдываясь.
– Я очень за тебя рада, – поспешила сказать Катрин, и сама почувствовала, что ее голос звучит фальшиво.
Ей хотелось заплакать, почему-то было такое ощущение, словно ее предали.
Бетти обняла ее за плечи:
– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, дорогая. Но скоро придет и твой час.
– Нет, Бетти, – с горечью ответила Катрин. – Я этого совсем не хочу.
Через несколько недель после Нового года Катрин взяла Натали и на машине повезла ее в Бостон – в гости к Томасу. За годы, прошедшие после возвращения из Европы, Катрин и Томас стали настоящими друзьями. Она давно уже забыла о произошедшей между ними ссоре, а ее ребяческая выходка с предложением руки и сердца нередко служила им предметом для шуток. Закс не расспрашивал ее о покойном муже – достаточно было того, что он понял: ее брак был несчастливым. Через год после смерти Карло Томас процитировал ей слова Витгенштейна: «Смерть не является частью жизни». Тем самым он хотел сказать, что пора ей заняться каким-нибудь делом.
Сидя за рулем, Катрин вспомнила, каким менторским тоном он произнес эти слова, и улыбнулась. Томас был ее наставником, единственным близким другом, с которым всегда можно было поделиться мыслями об искусстве и своей профессии. Кроме того, Закс, как и Жакоб, был без ума от Натали – заваливал ее подарками, разговаривал с ней, как со взрослой, читал ей вслух сказки братьев Гримм, разрешал играть со своими бесценными игрушечными городками, в которые когда-то была так влюблена Катрин.
Иногда Катрин думала, что все проблемы были бы решены, если бы она вышла замуж за Томаса. Это удовлетворило бы всех – и Жакоба, и Лео, и Натали. Из Закса получился бы идеальный муж и идеальный отец. Но время для такого шага, увы, миновало. Два года назад, когда от Томаса ушел его английский дворецкий, он нанял экономку, которую, как подозревала Катрин, использовал не только по прямому назначению. Это была пухлая блондинка лет сорока, похожая на фарфоровую пастушку. Говорила она с южным акцентом, держалась всегда вежливо и предупредительно, но Катрин инстинктивно чувствовала, что за неизменной улыбкой чувствовалась железная воля.
