Анна Восковатая - Экстрим ненависть
— Что случилось? — нервно спросила она.
— Алекса, хватай детей и что можешь унести и бегом в машину.
— Что случилось? — машинально повторила она, а ноги уже вросли в пол. — Где Костя?
— Убили твоего Костю.
Фарфоровая тарелка вылетела из рук и с жалобным звоном разбилась о пол. Она взвыла, как раненый зверь. И… проснулась, понимая, что кричит во сне.
Села на кровати и не могла остановиться. Слезы градом катятся из глаз, Саша тихонько всхлипывает. Костя, наверное, впервые не проснулся от её крика. А, может, кричала беззвучно, захлебываясь в рыданиях. Что за сон? Вестник будущего? Демонстрация того, что может произойти с ними? Жестока, но возможная реальность. То, что поджидает их за поворотом.
Хотя нет, у них не будет детей. Саша не решится привести новое существо в тот мир, в котором она выросла и взрослела. Не сможет видеть, как её дети взрослеют среди фальши и грязи, как страдают от промысла родителей. У них будет одинокая судьба, окрашенная в черные тона царствованием в темном королевстве криминала. Костя, её Костя… будет давать добро на убийства. Нет, она, конечно, будет его любить, но не так… с оттенком горечи, с лицами всех тех, кто стал на пути щупалец тайной власти. И скоро он станет жестким, все их понимание разлетится в пух и прах. Она не сможет простить до конца жестокости, а он не сможет всегда чувствовать себя виноватым. Ожесточится, но будет удерживать подле себя, потому что не существуют они друг без друга. И будут мучить друг друга, сгорая от страсти, не приходя к согласию. Изменяя и снова кидаясь друг другу в объятия.
Слезы уже котились из глаз нескончаемым потоком. Нужно сейчас, пока любовь не превратила их в рабов обстоятельств и мучительной нужды друг в друге. Нужно сейчас!
Саша всхлипнула. Он улыбается во сне. Его темные волосы взъерошены, а у виска выкрашенная красками седины прядь. Она с детства горит на его шевелюре. Саша не знала — откуда взялась, но и не помнила Костю без неё. Жаль, глаза его сейчас закрыты, темные, завораживающие, требовательные и манящие. Он умеет заглядывать ими в душу. В них любовь сменяется страстью очень быстро, они всегда хитро улыбаются ей, они светятся настоящей нежностью. Но сегодня они устали. Они устали смотреть виновато в глаза. Пусть не спрашивала ничего Саша о разговоре с Интеллигентом, но глаза его потухли. Его сильные жилистые руки долго не выпускали её из крепких успокаивающих объятиях, а желанные губы целовали каждую прядку волос, но молчали. Ему не нужно было говорить, Саша поняла без слов. Но она любила его. Любила каждую черточку знакомого до боли лица, руки, плечи, горячую кожу, и каждую татуировку. Они значат что-то, но Саша никогда не спрашивала об этом. Просто принимала эти метки, как его неотъемлемую часть. Любила каждую клеточку тела, каждой своей клеточкой. Она не дышала бы без него, она не дышала с того момента, как расстались они столько лет назад. И стоило вздохнуть, как перебили дыхание, крепко ухватив за горло.
Он должен идти сам, без отягощающего присутствия рядом. Ну и что, что дышать они больше не будут. Уже давно отрастили жабры, барахтаясь в жизненном море друг без друга. Во рту уже соленый привкус крови. Губа давно прокушена, слезы подавлены. Вот только раз ещё.
Саша приникла к его губам, чувствуя, что рыдания комом стали в горле. Она целовала его шею грудь, распаляясь от желания запомнить каждый миллиметр. Его сильные руки, наконец, обхватили за талию, Саша оказалась под ним, наслаждаясь тяжестью знакомого мужского тела. В его сонных глазах её нет обычной иронии, но они уже пылают страстью. Костя иступлено целует её кожу, сжимает руками её разгоряченное тело. Её тело изгибается дугой, надеясь, скорее соединиться и стать единым целым. Он так тяжело дышит, сминая под жестким напором её тело. Неосознанно причиняет легкую боль, но ей все равно, главное, что он внутри, что он пока рядом.
Наконец, он устало опустился рядом, с улыбкой глядя в глаза.
— Саш, можно, я всегда так буду просыпаться?
Но, наткнувшись на заплаканное лицо, улыбка быстро сошла на нет.
— Я тебе больно сделал? — едва слышно спросил он, понимая, что со сна не мог контролировать себя до конца, стремясь поскорее взять её желанное тело.
— Нет, — спокойно ответила Саша.
— Почему же ты плакала?
Саша закусила губу и этот жест ему не понравился. Даже паниковать начал.
— Костя, я ухожу, — едва-едва прошептала она.
— Куда? — Ветхий не сразу понял, не хотел понимать.
— Я ухожу от тебя.
Его рука, которая секунду назад чертила линии на знакомом лице, замерла у щеки.
— Ты не можешь уйти, — прорычал он.
Саше на мгновение показалось, что сейчас привяжет к кровати. Лицо мрачное, в глазах колышется море гнева и неверия.
— Я никуда тебя не отпущу. Даже не пытайся.
— Костя, мы обречены, как ты не понимаешь? У нас нет будущего.
— К чертям собачим, мы сами это будущее сделаем. Ты что сомневаешься, что у меня хватит сил защитить свою семью?! — он против воли срывался на крик, наверное, прочитал по лицу, что все серьезно, не очередной каприз или истерика.
— Отпусти, пожалуйста, — тихо попросила она.
Его рука так крепко сжала бедро, что, наверняка, останутся отметины.
— Саш, я завяжу. Я обещаю…
Но девушка только покачала головой.
— Они тебя не отпустят. И я не хочу, чтобы ты пытался. Я хочу знать, что ты жив и здоров, что процветаешь, пусть даже без меня. А я попробую все сначала начать. Может, когда-нибудь встречу того, кто сможет облегчить мою жизнь без тебя. У меня будут дети, я буду жить нормально. Ходить по улицам днем, не опасаться, что моего мужа могут убить. Кость, отпусти меня! — последние слова надорвали рыдания.
Он разжал объятия, выпустил её из-под власти своего тела. Не имеет он права удерживать Сашу в таком аду. Не может отнимать шанса на счастливую жизнь, спокойную жизнь без грязи и криминала. Он увяз в своем мире и понимал, что никогда не выплывет. Не дадут выплыть, скорее потопят, но не позволят выбраться на берег. От бессилия заскрипел зубами. Смотрел, как она одевается, как пакует вещи, а сказать ничего не мог, не имел права просить её остаться. Только курит одну за другой сигареты.
На улице Сашу встретила суета оживленного дневного города. Люди куда-то спешат или к кому-то, но дороге мчатся машины, останавливаясь на светофорах. А она просто бредет в никуда, позволяя слезам катиться и срываться с подбородка на асфальт. Только что собственными руками разорвала сердце. Когда-то ещё до зоны они смотрели с Костей фильм "9 с половиной недель". Саша не могла понять тогда, почему героиня уходит в конце. Идет по улице и рыдает, потому что ушла, оставила позади часть своего сердца. А вот теперь сама идет и рыдает. Понимала теперь прекрасно, нельзя все время жить на надрыве, теряясь в омуте страсти, забывая о собственных интересах. Каждому нужна тихая гавань, в которой можно передохнуть, собраться с силами, чтобы снова кинуться в омут с головой. У них не было такой гавани и не будет, они просто сгорят в огне друг друга. Между ними возможна лишь страсть, как между героями задевшего за живое фильма. Но страсти им мало. Ветхий, наверное, сейчас сидит и курит на кухне, мысленно считая до ста, а она идет, не оборачиваясь, зная, что не вернется и страдая от этого.
