Рут Сабертон - Кэти Картер ищет принца
В трубке воцаряется мертвая тишина, не считая легкого потрескивания. Возможно, этот звук издают мозги Эда, занятые усиленной работой.
— А, — наконец говорит он. — Тут кое-что случилось, старушка. Э… Кэти, черт знает как неловко вышло, но Джеймс здесь больше не работает.
Я вдруг ощущаю укол совести.
— Из-за званого ужина?
В таком случае неудивительно, что Джеймс претендует на мои деньги.
— Ужина?
Ты что, забыл? — Поверить не могу. Сама я запомню это на всю жизнь. — Омар, кактус, рыжий сеттер в кабинете…
— Ах это! — Эд фыркает. — Вот потеха. Джулиус до сих пор смеется.
Хм.
— Но — нет, званый ужин тут ни при чем. — Эд слегка понижает голос. Он такой звучный, что, наверное, слышно в Австралии. — Проблема в том, что Джеймс кое во что впутался…
— Что? Наркотики?
— Нет! — поспешно отвечает Эд. — Ничего подобного. Финансовая проблема. Он здорово сглупил, ввязался в одно дело… Ему тут посоветовал кое-кто из наших играть на повышение, и он крупно влетел. Знаешь, как бывает.
— Нет, не знаю. Все, что я знаю о мире финансов, почерпнуто из сериала «Уолл-стрит» двадцать лет назад. Перевязанные красной тесьмой пачки, «быть жадным — хорошо» и «ленч — это для хлюпиков» — вот предел моих познаний.
— Все так плохо?
— Хуже того, — отвечает Эд. — Незаконно. И началось довольно давно. Джеймс здорово влип. Он должен сотни тысяч, и это, боюсь, по самым скромным подсчетам. В спекуляции он пустился несколько лет назад…
У меня пересыхает во рту.
— Сколько лет?
— Трудно сказать, но как минимум четыре года… Честно говоря, когда вы с ним сошлись, стало только хуже. Он говорил, у тебя есть богатая тетушка. Очень старая. Она что, правда собиралась дать вам денег в качестве свадебного подарка?
Конечно, я больше не люблю Джеймса — и, наверное, никогда не любила, — но все равно неприятно, когда подтверждаются худшие подозрения. Никому не нравится, когда его используют.
Вот идиотка. Я оказалась легкой добычей, даже хуже того, потому что от всей души была благодарна Джеймсу за то, что преуспевающий, столь не похожий на моих родителей человек искренне заинтересовался мной.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Олли не ошибся. Джеймс, вероятно, решил, что попал в рай. Неудивительно, что он со мной обручился.
— Спасибо, Эд, — говорю я. — Полагаю, с меня довольно.
— Прости, старушка. — Он неловко покашливает. — Неприятная история, понимаю. Джулиусу пришлось отпустить Джеймса с миром, чтоб не позорить фирму, и все такое. Малкольм Сэвилл, разумеется, был в ярости, а Элис тут же его бросила. Подозреваю, старина Джеймс в отчаянии. Говорят, что должен срочно отдать долги.
Мы прощаемся, и я некоторое время сижу с телефоном в руке, покусывая нижнюю губу. Такое ощущение, что внутренности грызет стая гиен. Невозможно прожить с человеком несколько лет, ничего не узнав о нем. Но я узнала о Джеймсе лишь то, что он может быть жестоким. Думаю, Джейк и Миландра со мной согласились бы.
Может быть, снова пора заволноваться? Или попросить Ричарда прочесть несколько дополнительных молитв? Впрочем, судя по Мэдс, которая опрометью несется по дорожке, молитвы понадобятся ему самому.
Кажется, пора мне направиться в «Приют контрабандиста». Надеюсь, к тому времени, когда я туда доберусь, то перестану злиться на Себа и Гэбриела.
Иначе им тоже не обойтись без молитв.
Прогулку до «Приюта контрабандиста» трудно назвать умиротворяющей. Я шагаю и чувствую, как кровь во мне кипит, голова гудит. Когда добираюсь до двери, то так пылаю гневом, что вот-вот готова взорваться, оставив лишь пару дымящихся резиновых сапог в качестве воспоминания о себе. Да как посмели Себ и Гэбриел решать, с кем я могу и с кем не могу общаться? Это не входило в условия соглашения!
Мысль о подлом Себе, который отсекал нежелательные звонки, сводит меня с ума. Несомненно, идея принадлежала ему; честно говоря, Гэбриел не настолько умен, чтобы придумать этот отвратительный план. Он, конечно, красив, но когда Господь Бог раздавал мозги, Гейб был слишком занят, разглядывая себя в зеркало, и остался обделенным. Впрочем, это не значит, что он безгрешен. Нет и нет! Отныне Гэбриелу предстоит обходиться своими силами, потому что моя летняя задача, по-моему, честно и полностью выполнена. Я предпочту следующие полгода возиться с Люком и Леей, нежели провести еще хотя бы одну минуту в роли подружки Гэбриела.
Возможно, Ричард был прав, мрачно соглашаюсь я, захлопывая дверь с такой силой, что с полки что-то падает. Честность в отношениях, несомненно, делает жизнь проще. Может быть, стоит натравить мужа моей подруги на Гэбриела и Себа.
Нотация от Ричарда — меньшее, чего они заслуживают.
К счастью для Гэбриела, на момент моего прихода он в душе, а Себ в кабинете, занят разговором по мобильнику. Я успеваю отдышаться и слегка остыть. Делу не поможет, если я оторву обоим яйца, пусть даже настроение у меня улучшится. Нужно оставаться спокойной, сохранять контроль над ситуацией. Я пылаю гневом, потому что, в конце концов, права!
Ну, насколько может быть права девушка, которая лгала всей Британии в течение трех месяцев.
Ожидая появления Гэбриела — наверняка это, судя по опыту, произойдет еще не скоро, потому что по части туалета он способен дать фору Марии Антуанетте, — я сердито брожу по кухне, не обращая внимания на золотой вечерний свет, отражающийся от полированных поверхностей. Вокруг страшный хаос: в раковине горой навалены тарелки, на сковороде — недельный слой жира, повсюду рассыпан кофе. Гэбриел, конечно, выглядит божественно, но живет как свинья, и я не позавидую Фрэнки, если они таки сойдутся. Пусть даже убирать за «бойфрендом» не входит в мои официальные обязанности, я вымещаю свой гнев, с грохотом складывая тарелки в посудомоечную машину и убирая сковородки в шкафы, пока бедный Пушок дрожит в корзинке и гадает, что это в меня вселилось.
— Я злюсь, вот что, — объясняю я, вышвыривая за дверь мешок с мусором и чуть не подшибая чайку. — С какой стати Себ и Гэбриел решили, что могут меня контролировать? Кем они, блин, себя возомнили?
Разве не странно, что всего несколько месяцев назад Джеймс полностью распоряжался моей жизнью, а я, слабая и равнодушная, вполне ему это позволяла. Может быть, я верила, что он знает лучше и командует мною лишь ради моего блага. Однако выяснилось, что в лучшем случае — это просто бред, а в худшем — эмоциональное насилие.
Слава Богу, я от него избавилась.
— Если Гэбриел попытается проделать то же самое, я нацеплю кастрюлю ему на голову, — сообщаю я встревоженному Пушку, выуживая из раковины упомянутый предмет домашнего обихода. — Больше никакой Кэти-тихони!
