Кровь, которую мы жаждем. Часть 1 - Монти Джей
— Ты не дала им увидеть, как ты сломалась. — Бормочу я, проводя большим пальцем по ее коже.
Я чувствую, как ее тело проникается моим прикосновением, тает в моей руке. — Ты сказал мне не делать этого.
— Ты так хорошо справилась, дорогой фантом. — Шепчу я, поднимая ее голову, чтобы она смотрела на меня. — Хочешь свою награду? Хочешь, я буду твоим учителем сегодня вечером?
Ее нефритовые глаза расширяются, интерес разгорается, и, возможно, она шокирована тем, что я так легко соглашаюсь.
— Больше никаких учебников?
Ухмылка тянется к моему рту, когда я качаю головой. — Никаких учебников. Просто ты будешь прилежной ученицей, я сделаю несколько заметок, и возможно, будет контрольная работа.
Эта тайная маленькая договоренность между нами двумя — моя самая большая борьба и самое трудное, что я могу себе позволить. Трудно признать это вслух, но я наслаждаюсь тем, что Лира наблюдает за мной. Она преследует меня в тени, ее глаза сосредоточены исключительно на мне. Я — центр ее мира, а она — моя маленькая вуайеристка.
Облегчение оседает в ее плечах.
— Спасибо. — бормочет она, прежде чем повернуться и пойти к месту в первом ряду. Я смотрю на Рука, наклоняю голову в ее сторону, желая, чтобы он оставался рядом на случай, если что-то случится.
Я позволяю своим мыслям задержаться на ней. На образе ее фарфорового, безупречного лица, окровавленного и покрытого синяками, испорченного так, как никогда не должно было быть. Вся моя злость единична. Она сфокусирована, направлена на одного человека и только на одного.
— Мой отец подарил мне набор метательных ножей, когда я был ребенком, — говорю я, поднимая острие копья из нержавеющей стали. — Это был способ попрактиковаться в эффективном владении клинком. Думаю, это стало моим хобби, в котором я теперь неплохо разбираюсь.
Мои длинные, осторожные пальцы вынимают один клинок из чехла и вертят его в руке. Матово-черная отделка выкована из ночи. Создана для скрытности и предназначена для быстрой, бесшумной смерти. Их темный цвет контрастирует с моими кожаными перчатками, моя ладонь держит кинжал с тихой неподвижностью, от которой в воздухе разливается жуткая энергия.
Я знал, что буду делать сегодня вечером, я планировал каждую секунду пытки, как только ступил в эту палатку. И все же я чувствовал себя так, словно прогуливался по окрестностям.
Ни бурных эмоций, ни паники.
Просто завидная смерть.
— Какого хрена, чувак, — пробормотал человек, привязанный к деревянной доске. — Я просто делал свою работу. Мы не собирались ее убивать. Просто немного напугали ее, понимаешь? Вот и все, клянусь!
— Как тебя зовут? — спросил я, игнорируя его слова. Мне не интересно, что он хочет сказать.
Он стонет, скрежещет зубами, когда слезы текут из его глаз. Его охватывает такой страх, что я уверен, он едва может дышать. Он душит его, давит на легкие, как болдер. Интересно, думает ли он о своих последних минутах так же, как я? Готов ли он встретить своего создателя.
— Блядь, блядь, блядь! Это просто пиздец. Так не должно было случиться!
Обычно я играю чуть дольше, затягиваю первый удар. Оградить себя первым ударом силы, которая проникает в меня, когда я разрезаю чью-то кожу.
Но сегодня у меня не было настроения возиться с едой.
Подобно молнии, пронзающей воздух, черный кинжал проносится вихрем, как болт. Он ударяет в цель с громовым стуком, за которым следует крик из глубин нутра этого человека.
Это щекочет мне уши. Согревает что-то внутри меня так же, как игра Горовица.
Кровь сочится из центра его ладони. Копье пробило его незащищенную руку, эффективно пригвоздив ее к доске под ней. Первый удар в мою человеческую доску.
— Майкл! Майкл! — кричит он, кожа бледнеет, когда он смотрит на свою пронзенную руку. — Меня зовут Майкл!
Зачерпнув еще одно лезвие между пальцами, я киваю и кручу металл, вращая его по костяшкам пальцев. Это должно было быть для Лиры. Здесь моя причина убить этого главного.
И все же, я не могу не почувствовать восторг при виде того, как он корчится от боли, отчаянно взывая к моей милости. Действительно ли это делает меня морально серым героем, о котором все восторгаются? Исправлять те ошибки, которые общество никогда бы не совершило? Или это просто предлог, чтобы задействовать ту часть меня, которая жаждет убийства?
Мои глаза устремляются на аудиторию, сканируя пустые места, пока мой взгляд не встречается с ее взглядом. Она — кошмарная версия самой себя. Она вся в порезах, синяках и крови, которая ей не принадлежит. Ее дикие кудри вьются, а одежда промокла.
Но я ничего этого не вижу. Не совсем.
Я просто вижу ее.
Скарлетт.
Маленькая девочка, которая бросила в меня ботинком при нашей первой встрече. Та, которая была такой испуганной, но в то же время такой смелой. В ту ночь я не видел ничего похожего на нее.
Кто-то такой дерзкий и смелый. Она вылетела из шкафа с копной черных волос и глазами, полными решимости, она так отличалась от моей стерилизованной жизни, была такой хаотичной.
В этой комнате, где пахло смертью, она чувствовала себя последним живым существом. Это прекрасное, беспорядочное существо, которое я не мог убить. И тот факт, что этот мерзавец думал, что может, приводил меня в ярость.
— Майкл, — хмыкнул я, глядя в сторону и возвращаясь к своей цели. — Это значит, тот, кто подобен Богу.
Я — рингмейстер, управляю шоу, заставляя его танцевать и извиваться для моего удовольствия. Это больше, чем физическое насилие, это ментальная игра, которая питает мое эго.
Это было то, чему Лира ждала научиться. Она была терпелива, прыгая через все мои препятствия, чтобы стать свидетелем этого момента. Чтобы научить ее, как испортить чей-то разум, как сломить его дух, прежде чем прикоснуться.
Как овладеть спокойствием, стать изображением убийцы.
— Ты веришь, что ты подобен Богу, Майкл? Что в твоих жилах течет божественная кровь, и ты обладаешь властью решать судьбу жизни и смерти?
— Не убивай меня, пожалуйста. Я не могу умереть, я не готов. — Он задыхается. — Это была даже не моя идея. Меня просто наняли, и мне просто нужны были дополнительные деньги. Я не
