Будет больно, моя девочка (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна Весна
Мы не спали. Точнее, не спали до ее совершеннолетия. Мне казалось это правильным. А когда неделю назад все случилось, моя одержимость Панкратовой вышла на новый уровень. Если раньше моя ревность еще поддавалась хоть какому-то контролю, то теперь, нет. Совсем.
Моя ревность — это страх. Страх своей не идеальности, для такой идеальной Майи. Чувство, которое разъедало изнутри весь этот год. Чувство, которое подстегивало бывать на играх, чтобы помнить, кто я, и что вся эта игра в хорошего парня — не более, чем фикция.
Вот и ответ, где и зачем я зависал ночами.
Перечитываю сообщение. Смотрю на фото. Кто и как его далал? Кто?! Гребаный мир трещит по швам, я проваливаюсь в кроличью нору, полностью теряя связь с реальностью.
Сила разрушения колоссальная. Крепко сжимаю руль и разворачиваю тачку. Еду обратно к Майе, но ее уже нет дома. Пытаюсь вспомнить, видел ли по дороге сюда хоть одно такси, но правда в том, что я не смотрел по сторонам. Прикрываю глаза, откидываюсь на подголовник. Думаю. Куда она могла поехать? Где может быть?
Звоню. Снова и снова набираю номер Майи, до момента, пока она не скидывает.
Строчу сообщение за сообщением. Смысловой нагрузки в них нет. Оправдываться буквами я не буду. Я должен ее увидеть. Должен поговорить. Она просто не понимает…
Настолько не понимает, что в итоге вырубает телефон.
Я уже сам себя не понимаю. Все это какой-то абсурд. Сумасшествие с привкусом боли. Вот ее много. Разъедающей, порабощающей, заставляющей приклонить перед ней колено.
Стискиваю зубы, смотрю в лобовуху и думаю. Где она может быть?
Когда телефон издает звук, как ошалелый хватаю его, но волна энергетического подъёма угасает сразу, как только вижу, что сообщение не от Майи.
«Вот ты и показал свое истинное лицо, Арсений. Хорошего вечера!»
Гребанный аноним. Снова другой номер. Снова ни черта не отследить.
В приступе ярости прикладываюсь боковиной телефона о руль один раз, потом еще и еще. Когда осознаю, что мобильник мне нужен живой, на случай, если Майя все же возьмет трубку или позвонит мне сама, успокаиваюсь. Выдыхаю и еду к Ренату. У него обычная пятничная тусовка, без игр сегодня.
К себе ехать не хочу просто потому, что точно свихнусь.
Пока рассекаю улицы, постоянно поглядываю на экран смартфона, но он остается темным.
Добравшись до места, бросаю тачку у дома Гимаева, и захожу внутрь. Музыка оглушает. Если Майя вдруг позвонит, я ни за что не услышу. Это плохо.
Выхожу на балкон второго этажа, минуя веселящуюся толпу. Давлю пальцами на виски. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что ей говорить.
Это какой-то абсурд. Майя поверила мне. Выбрала меня, несмотря на спор, но теперь…
В голове — адское варево. Плоть обуглилась. Все выжжено. Все кончено?
Слышу шаги. Оборачиваюсь. Это Ренат.
— Здорово. Не думал, что ты приедешь сегодня.
— Обстоятельства. Побуду у тебя немного и свалю.
— Да без проблем. Снова траблы с Майей?
— Что-то вроде того.
— Понял. Не лезу.
— Спасибо. Я в кабинете перекантуюсь тогда.
Выходим с балкона в гостиную и едва успеваем перекинуться еще парой слов, как свет гаснет, а из колонок начинает доноситься мой измененный через программу голос, голос, что звучит на каждой нашей игре. Голос, как у какого-то маньяка.
— Время настоящего веселья, детишки!
Я взахлеб смеюсь на этой записи, а на фоне начинает играть считалочка.
Свет вспыхивает кроваво-красным.
— Что происходит? — спрашиваю у Гимаева. — Ты сказал, игры сегодня нет.
— Ее и нет, — Ренат хмурится.
Оглядываюсь. Люди вокруг притихли. Все в ожидании.
Экран, на котором обычно транслируется наша игра, неожиданно врубается. Там видео, на котором Майя с этой своей подружкой. Съемка идет из-за соседнего стола на скрытую камеру. Голоса слышно отлично.
— Арс серьезно сделал тебе предложение? — спрашивает эта Саша.
Зал взрывается визгами.
— Ага. Представляешь.
— И?
— Ты же знаешь, я его не люблю.
Моргаю. Смотрю на экран. Это Майя. Это говорит она.
Не люблю? Не любит?
— Это не я, — слышу голос Рената у себя за спиной.
Это неправда. Просто склеенная запись. Но все, что приходило до этого Майе обо мне — правда. Это ведь не значит что…
Или, значит?
Мысли путаются. Я еще никогда не ощущал себя вот так. Абсолютная потерянность. Тотальная безысходность.
Она не могла такого сказать. Не могла!
Или же…
Нет, я в это не верю. Это все на публику. Это монтаж. Точно монтаж. Это же Майя.
Внушаю себя эту истину, но гадкие корешки недоверия уже проросли. Уже закрепились в почве намертво.
Ренат толкает меня локтем в бок. Кивает на лестницу.
Оба срываемся с места и бежим в кабинет, откуда обычно все мониторится. Дверь открываю с ноги. Все мониторы запущены, видео по-прежнему транслируется на всю эту толпу, там, внизу.
Все это просто какой-то сюр.
— Кто это запустил? — подлетаю к компу.
Ренат уже заходит в систему, и я вижу, что сделать это у него не получается.
— Подключились дистанционно. Еще и вирус бахнули. Все полетело.
— Че? Ты серьезно?
— Более чем.
— Вырубай.
— Как? Я не могу.
За окном начинает светать. Бросаю раздраженный взгляд на монитор, потом на системник, закрадывается мысль разбомбить здесь все на фиг.
Хватаю с полки мраморную статуэтку и замираю. На экране включается слайд-шоу из фоток, на которых Майя садится в тачку Кудякова. Я знаю это место. Клуб, в котором любит тусить Вэл. Что там делает Панкратова вообще? На ней то же платье, в котором она сегодня приезжала ко мне. И туфли те же…
Она там с Вэлом? Она приехала туда к нему? Поэтому вырубила телефон? Она…
«Твой друг давно в нее влюблен. Ты же это понимаешь? Как и то, что сейчас он с ней. Один на один. Как думаешь, чем это закончится?»
Буквы всплывают на черном фоне кроваво-красным шрифтом.
Моргаю. Мысли в голове проносятся с бешеной скоростью.
Вытаскиваю телефон. Звоню этому козлу — глухо. Не абонент. Потом набираю Майю, все то же самое. Тишина. Она до сих пор не включила телефон. Дура!
Замираю на секунды, чтобы выдохнуть, чтобы хоть немного прийти в себя.
— Как ощущения, Мейхер? — спрашивает измененный голос с экрана, мой измененный голос. — Нравится быть в эпицентре игры? Адреналин уже долбит?
Сжимаю руки в кулаки. Переглядываемся с Ренатом.
— Это Кудяков, получается? — спрашиваю сам у себя, но Гимаев слышит.
— Слишком просто, не думаешь?
Бросаю раздраженный взгляд на Рената. Он прав. В чем-то он прав. Но причастность ко всему этому Кудякова, будто лежит на поверхности, и я хочу за нее ухватиться.
Внутри все холодеет, а чувства, они выключаются. Меня накрывает тотальным безразличием. В таком состоянии я готов творить полнейшую дичь, и, судя по всему, именно этим и собираюсь занять в ближайшие пару часов.
Я хочу увидеть эту сладкую парочку своими глазами. Хочу посмотреть на них. Сам. Хочу убедиться, что все это правда или…нет.
Спускаюсь на первый этаж, а потом вылетаю на улицу, туда, где оставил тачку. Ренат идет за мной следом. Не спешит, но и не отстает. Наседает одним своим присутствием. Хочет меня притормозить, знаю, только вот смысла в этом уже нет.
— Куда ты собрался?
— К Кудякову. Она у него.
— Это может совершенно ничего не значить.
— Ты сам в это веришь?
— Тебя провоцируют! — Гимаев повышает голос, хочет до меня докричаться, судя по всему. Но будто бы поздно уже.
— Вот и посмотрим.
Улыбаюсь, сажусь за руль и срываюсь с места, выжимая газ в пол.
Машина летит по рассветным улицам. Выжимаю из нее максимум. Ловлю себя на мысли, что уже давно в моей жизни не случалось ничего, что могло бы вот так встряхнуть.
С самого начала знал, что Панкратова — это мой конец. Знал, что, если что-то у нас пойдет не так, хана всему будет. Знал и все равно полез в это болото. А как иначе? Она же моя. Она же самая. С ней же все иначе.
