Падший враг - Л. Дж. Шэн
Только когда Арсен всплывает в моей голове, я начинаю сомневаться, зачем я здесь. Что глупо. Он снова и снова говорил мне, что мы друг другу никто. Это доказал и его неожиданный визит, когда он ругал меня, как будто он был учителем. И все же, если он собирается подать на меня в суд, то не торопится. Я проверяю свой почтовый ящик каждый день. Там не бывает ничего, кроме счетов и бумажной траты рекламы.
Я все еще не плачу, не в силах вызвать слезы, но я больше не беспокоюсь об этом.
Мои друзья и семья невероятно поддерживают меня. Рис, особенно, абсолютная звезда. Мы встречаемся за бильярдом раз в неделю и говорим о наших школьных годах, обо всем, о чем мы говорили раньше. Ничто в нашей тусовке не похоже на свидание. В первый раз, когда мы встретились за пивом и быстрой игрой, я прямо сказала ему, что не готова встречаться.
— Честно говоря, я так и думал. — Он улыбнулся и швырнул через стол мел для кия. — Не могу винить тебя после того, через что ты прошла. Но я готов подождать.
Эти слова преследуют меня по двум причинам. Первая - потому что они содержат заявление о намерении. Он готов ждать меня, а это значит, что он чего-то ждет. Он хочет продолжить то, на чем мы остановились. Сейчас я понимаю, что, несмотря на прошедший год, несмотря на то, что я боготворю то, что было у нас с Рисом после того, что я узнала о Поле, я не думаю, что это хорошая идея - разжечь это старое пламя. "Мокрая спичка никогда не разгорается", - говорила Мемо, когда была жива.
Второй, более насущный вопрос, связанный с тем, что сказал Рис, заключается в том, что причина, по которой я не двигаюсь дальше, не имеет ничего общего с Полом.
Прошел почти год. Год, чтобы переварить то, что произошло, что он сделал, то, что уже невозможно исправить. Я заплатила взносы вдовы. Я скорбела. Я плакала. Я сломалась. Вместе чинила себя, потом снова ломала. Пол не заслужил меня: это я могу сейчас сказать. Он видел меня в том же свете, что и все его друзья. Те воспитанные, закончившие частные школы, профессионалы в области вертолетов, с которыми он столкнулся плечом к плечу. Я была трофеем. Символ статуса. Больше ничего.
Нет. Причина, по которой я не могу расстаться с Полом, не в Поле. Это кто-то другой.
Рис говорит мне, что меня ждет работа в местной средней школе, и теперь, когда я работаю с молодежью, я начинаю серьезно об этом думать.
Это то, что я хотела сделать со своей жизнью, когда я была подростком? Нет. Я хотела играть. Быть на сцене. Но мечты меняются. Люди превращаются в разные версии самих себя. А комфорт — …
Ужасно, — завершает голос Арсена в моей голове.
Когда приходит звонок от акушера-гинеколога, и они просят меня вернуться в клинику, я не разваливаюсь, как я себе представляла. Я бронирую время, сообщаю маме и сестрам, надеваю солнечное платье и беру ключи.
У меня есть история любви, которую я хочу снять.
Люди нуждаются во мне.
Арсен был прав. Обязательство — это блаженство.
Один месяц превращается в три. Арья звонит каждую неделю, чтобы убедиться, что со мной все в порядке, и подтвердить, что она не злится из-за того, что отказывается от своей благотворительности. Крисси идет еще дальше и наносит мне визит. Заряженный, хоть и приятный. Она все еще недовольна моим решением встать и уйти. Она была той, кто остался, чтобы убрать мой беспорядок. Но меня также воодушевляет тот факт, что она действительно больше, чем просто агент. Что она поехала в Малберри-Крик, чтобы увидеть меня, хотя мое будущее в ее агентстве висит на волоске.
Мы отправляемся на девичник в Нэшвилл.
— Добро пожаловать на наш Бродвей. — Я протягиваю руки и веду ее по залитым неоновым светом улицам Нэшвилла. Низкие здания из красного кирпича пестрят вывесками гитар и пива. Может быть, это не такой шикарный город, как Нью-Йорк, но он интересный. Мы заходим в "дыру в стене" в стиле хонки-тонк, где пол липкий, а плейлист состоит только из Блейка Шелтона и Люка Брайана.
Мы опрокидываем шоты, заказываем корзину грибных шляпок в пивном кляре и запиваем их местным пивом. Посасывая свою электрическую сигарету, Крисси говорит мне, что с кем-то встречается. Что он живет в Лос-Анджелесе и что она подумывает переехать туда.
— Это было в твоей повестке дня какое-то время. — Я потягиваю ледяное пиво. — Переезд на запад. Может быть, это последний знак того, что тебе стоит сделать рывок.
— Может быть. Посмотрим. — Крисси хмурится. — А ты? Пожалуйста, скажи мне, что ты встречалась с кем-то и что ты больше не зациклена на нем.
Когда она говорит «он» , я сразу же думаю об Арсене, хотя знаю, что она имеет в виду Пола.
— Я не зациклена на нем, — подтверждаю я, и это правда. Во всяком случае, о Поле. — Но я также ни с кем не встречаюсь. Просто выясняю, что такое фертильность. План жизни.
Мы говорим еще немного. Она не спрашивает о анализах, а я добровольно не сообщаю никакой информации. Я не смущена как таковой. Просто чуть более осторожная, чем в Нью-Йорке, когда я видела все сквозь раскаленную и безумную дымку возможности того, что я никогда не стану биологической матерью.
Я хочу затронуть Арсена в разговоре. Спросить, говорила ли она с ним в последнее время. Я знаю, что он узнал мой адрес через нее. Я бы хотела иметь кроху информации о нем. Что угодно подойдет. Теперь, когда я не слышала о нем несколько месяцев, я ненавижу себя за каждую секунду, которую я не ценила, когда он был здесь, в Теннесси. Я должна была как-то продлить это время. Пригласить его на ужин. Спросить о видео. Что он о них думает.
Я была так занята защитой, что не успела насладиться его близостью.
Он приехал, чтобы оттащить тебя за уши в Нью-Йорк, напомнила я себе. Вряд ли это большой романтический жест.
— Эй? Вин? Ты здесь? — Крисси щелкает пальцами перед моим лицом.
Я сижу прямо.
— Ага. Думаю, выстрелы попали в меня.
— Ты слышала что-нибудь, что я сказала? — Она скрестила руки на груди.
— Что-то
