Лицензия на убийство (СИ) - Серебрянская Алита

– Часы, – озвучила вслух.

– Да. Как напоминание о том, что время одно из самых невосполнимых потерь, – ответил он, а я, чувствуя, как горят губы от желания прикоснуться к нему, не стала бороться со своими хотелками и прикоснулась к его груди там, где стрелка указывала на «двенадцать».

Антон глубоко втянул воздух, зарываясь пальцами в мои волосы на затылке.

– А еще напоминание о том, что в каждой минуте есть кусочек счастья, – дорожкой поцелуев поползла я дальше по татуировке, которая из часов переходила витиеватыми линиями к плечу, на котором стали проявляться голые ветви рябины с ярко красными груздями ягод.

Я чуть надавила Антону на плечо, поворачивая его спиной, и сделала шаг назад, чтобы рассмотреть то, что было на его спине.

А там было на что посмотреть, так как вся спина была забита татуировкой, которая складывалась в одну большую картину. На камнях, возле подножья скалы, спустившись передними мощными лапами на каменную ступень вниз, стоял огромный снежный барс, в пасти державший безвольное тело девушки. Лица ее не было видно, но по ее безжизненно свисающим рукам и откинутой голове, а так же по стекающей из его пасти крови, которая гармонично контрастировала с кровавыми ягодами рябины, можно было понять, что девушка мертва.

– Когда ты ее сделал? – спросила, касаясь огромного пушистого «кота».

– Когда вернулся с армии и узнал, то Кристина умерла. Я уже говорил, что на службе у меня было прозвище Барс. Тогда, делая эту татуировку, я думал, что изображаю себя и сестру, навсегда запечатлев тот факт, что не успел ее спасти. Но там в лесу, я понял, что это вовсе не Кристина, а ты. И я совсем не спасаю тебя, а убиваю.

– Антон, я ни о чем не жалею. Если бы не эти обстоятельства, мы бы никогда не встретились, – поцеловала его лопатку, обнимая парня со спины. – А ты – лучшее, что произошло со мной. И если нужно будет в меня выпустить хоть всю обойму, чтобы быть с тобой вместе, то я соглашусь на это, даже не задумываясь.

– Алина… – осторожно выбрался он из моих объятий, поворачиваясь лицом ко мне. Я смотрела в эти стеклянные глаза и не могла отвести даже взгляда.

– Ты сам сказал, что время – невосполнимая потеря, – коснулась его порядком отросшей щетины. – И я не хочу больше ни минуты терять без тебя, – обхватила его крепкую шею, прижимаясь к его губам и чувствуя его ответ на поцелуй.

Язык столкнулся с моим, губы сплелись, а его крепкие руки обвили талию. Он ловко подхватил меня под ягодицы и оторвал от пола, а потом плюхнулся обратно на диван, утягивая и меня за собой. Я вновь оседлала его, обхватив его лицо двумя ладонями, неистово целуя, словно он был источником живительной влаги, без которой я не могла жить. Сумасшедше и жадно хваталась за его волосы, оттягивая их, и как только Антон закинул голову назад, губами обхватила его колючий подбородок, спускаясь к кадыку. Чуть прикусила его зубами, услышав утробный рык парня, и губами тут же припала к его коже, впиваясь в него, как вампир. Знала, что оставлю засос и делала это специально, желая его заклеймить собой.

Не понимала, откуда во мне проснулась такая жажда собственности, а так же такая смелость, но искать ответы на эти вопросы не было никакого желания.

– Алина… – вновь позвал меня Антон, чуть отрывая от себя.

– Ну, уж нет. В этот раз соскочить тебе не удастся, – предполагая, что он опять начнет давать заднюю, я заткнула его рот поцелуем.

Я чувствовала, как сильно он меня хочет, ведь нагло ерзала на его члене, и помнила, что он был действительно большим, но даже на секундочку во мне не рождалась искра страха.

– Будет больно, – в поцелуй прошептал он, тем самым давая понять, что полностью капитулировал.

– Не больнее, чем пуля в сердце, – ответила ему, как он тут же стянул с меня футболку, губами найдя шрам. – И уже тем более не больнее, чем время без тебя.

Эпилог. Часть 2

– Эй, мы специально идем медленно, чтобы вы успели запрыгнуть в трусы, – услышал я веселый голос Мерча.

Сука, я убью этих тварей!

На меня гребанной волной напало дежавю, когда они три недели назад ввалились в квартиру, прерывая нас с Алинкой на самом интересном месте.

В этот раз мне повезло больше, потому что я только минуту назад кончил и еще даже не успел сползти с Сахарочка, как эти беспардонные твари приперлись без предупреждения. Еще и дверь нагло открыли своими ключами.

– Эгеге-е-ей! Есть кто живой? Мы уже рядом, – радостно вторил Карамеля, когда я же под хихиканье Алины пытался судорожно найти свои трусы. Только куда там? Я в прошлый раз их зрячим найти не мог, а сейчас слепым и подавно. Поэтому как и тогда, прикрыл еще не опавший член одеялом, надеясь, что Сахарочек уже успела закутаться зефиркой. А так же подальше затолкал пистолет под подушку, где он теперь всегда находился на тот случай, если Алине придется самообороняться от меня.

Спать с ней в одной кровати я согласился только при одном условии – под ее рукой всегда будет тот самый пистолет Макарова.

Ибо себе и своим проблемам в башке я не доверял.

– О! А мы снова вовремя, – радостно заявил Мерч, и придурки нагло завалились в комнату.

– Я убью вас, – зашипел на них.

– Да знаем, знаем, – кажется, Карамеля отмахнулся от меня, как от надоевшей мухи.

– А у вас тут весело, – услышал я голос Стаса.

– Вы чего, еще и Вознесенского сюда притащили? – возмутился я. – А чего ж близнецов то не взяли, чтобы наверняка?

– Кир с Саней, а Макс наказан, – поржал Стас.

Собственно, его ответ был хоть и краток, но для меня предельно понятен.

– Предупреждать не пробовали заранее? – продолжал я ворчать.

– Пробовали, но ты снова не брал трубку, – Карамеля.

– Опять звонил один раз?

– Нет, что ты. В этот раз два!

– Что за привычки припираться не вовремя?

– Ничего подобного. Мы как раз-таки вовремя приходим. И я просто обожаю смотреть на то, как ты бесишься, – заржал Карамеля.

– Еще парочку таких приходов, и смотреть ты больше не сможешь, потому что будет нечем, – зашипел на него, но этому пиздюку хоть бы что. Ржет как конь.

– Алинка, он же такой зануда. Как ты его терпишь? – не унимался Карамеля.

– Это еще спорно, кто тут из нас зануда, – не сдавался я, хотя знал, что спорю с детьми.

– С каким еще порно? – воодушевленно влез Мерч. Я лишь закатил глаза. – И вообще, ты же уже перестал тягать гуся в одиночку, чего такой бука?

– А может хоть сегодня расскажете, как это было в первый раз? – с надеждой спросил Карамеля.

Опять они за свое! Все им интересно, блин!

– Пошли вон! – швырнул в них подушкой наугад. Вряд ли попал в кого-то.

– А чего ты орешь? Нам просто интересен сам процесс. Это же физически невозможно куда-то поместить твой хер.

– Невозможное возможно, знаю точно-о-о! – запел Вознесенский.

Вот же скотобаза поганая. Парни бодренько заржали в голос.

– Честно, вы не доживёте до своей старости, – ворчал я.

– А страшно то как. И глазенки то свои как вытарашил на нас, – начал кривляться Мерч. – Никакой благодарности. На Алинку ты вот своими подслепышами пыришься совсем иначе.

Еще бы. Сравнил жопу с пальцем. Только сколько бы не пырился на них всех, все равно нихера не видел. Ацтоище полное!

– И как же, интересно? – спросил у друга. Ой, зря-я-я!

– Как как? – Переспросил он. – Каком к верху. А вообще так, как будто втрескался в нее до усрачки, – заржал Мерч, а я напрягся.

Вот же сучоныш мелкий! Шмоток говнятины!

– Ну, ты и тварь мохнатая! – зарычал на него.

– Эй, я и обидеться могу, – возмутился он, веселясь. Нихера эта падлюка не умеет обижаться.

– Мерч, ты блять что, ебаный глас народа? – спросил у него.

– В каком смысле? – не понял он.

– Ты Рыжей за Вознесенского впервые в любви признался, – вспомнил я тот вечер, когда мы сидели вчетвером в тачке Вознесенского, и Леха, недолго думая, выдал Рыжей, что Стас влюблен в Бэмби. – Теперь и мне решил нагадить? Спасибо, но я мог бы и сам ей сказать об этом. И точно без вашей помощи.