Право на одиночество (СИ) - Шнайдер Анна

Как я и думала, Королёв был в своём репертуаре – начал рассказывать о истории создания «Радуги», её эволюции, первых успехах, планах на развитие… Вся речь заняла минут двадцать, и к концу я искренне боролась с желанием упасть на стол и громко захрапеть. Судя по остекленевшему взгляду Рашидова, его мучило то же желание.

– А теперь, прежде, чем мы приступим к праздничному ужину, наш непосредственный начальник и владелец Эльмир Рашидов хочет поблагодарить некоторых сотрудников и… м-м-м… в общем, он лучше сам вам об этом скажет, – как-то неловко закончил Королёв, и Мир, внезапно выпрямившийся во весь свой немалый рост, вскочил на сцену.

Привыкнув видеть его в домашнем костюме, который был тёмным, сейчас я невольно залюбовалась Рашидовым – всё-таки белый цвет его необыкновенно красил, а уж почти чёрные глаза на контрасте смотрелись очень выразительно.

– Благодарю вас, Сергей Борисович, за столь захватывающую преамбулу… – я хмыкнула, уловив в голосе Мира еле уловимую иронию. – Все эти пятнадцать лет мы работали в хорошем, дружном коллективе. И есть люди, которые немало сделали для становления и развития издательства. Этих людей я хотел бы выделить особенно. Они отличаются талантом и любовью к своему делу, и я не буду откладывать, а назову их имена… Иван Фёдорович Дубинин!

Следующие двадцать минут Мир зачитывал имена из своего списка, пожимал руки подошедшим людям и вручал им яркие грамоты в комплекте с небольшим конвертиком, который замечали только те, кто сидел, как я, близко к сцене.

И я, конечно же, не ожидала, что Мир назовёт моё имя.

– Наталья Владимировна Зотова!

Когда Рашидов произнёс это, я поначалу не поняла, что это он не обращается ко мне, а зовёт на сцену, чтобы грамоту вручить. Посмотрела на него обалдевшими глазами, думая, что мне, видимо, прислышалось…

– Чего сидишь, – ткнула меня Светочка локтём под ребро. – Дуй на сцену.

Осознав, что слуховых галлюцинаций нет, я покорно встала и поплелась по направлению к Рашидову. Причина моего удивления была прежде всего в том, что грамоты Мир вручал в основном тем, кто проработал в издательстве больше десяти лет. И тут вдруг… я!

Как в замедленной съёмке, я подошла к Рашидову, выслушала несколько благодарственных слов, натянув на губы радостную улыбку. А Мир, вручая мне грамоту и конверт, осторожно погладил мои пальцы, словно извиняясь за то, что вытащил на сцену перед всем честным народом.

После меня наградили ещё нескольких человек, а потом был объявлен торжественный ужин. И я вздохнула с облегчением, когда все разом начали говорить, а спиртное полилось рекой.

На алкоголь я не налегала. Да и ела мало – кусок в горло не лез, потому что прямо перед моими глазами сидели Громов со своей женой. Правда, Максим Петрович в основном беседовал с окружающими, а его жена явно заигрывала с Молотовым. Судя по лицу Алексея, тот был немного удивлён этим фактом, но ничего не имел не против.

Внезапно заиграла мягкая, нежная музыка, и импровизированная сцена была объявлена танцполом. И только я подумала, что пора бы мне сматываться – а что, грамоту и конвертик получила, речи руководства выслушала, пару глотков шампанского выпила, пора бы и честь знать – как вдруг мне на плечо опустилась чья-то рука, небольшая и довольно прохладная.

– Прошу прощения… Наташа? Могу я поговорить с вами?

Я обернулась и еле удержалась от удивленного возгласа. Прямо за моим плечом, вежливо улыбаясь, стояла жена Громова!

Интересное кино… И что же ей надо? Я невольно покосилась на стол, за которым сидел мой начальник. Максима Петровича там не было!

– Хорошо, – кивнула я, поднимаясь с места. Жена Громова тут же взяла меня за руку и повела за собой куда-то в глубь зала.

Семеня за ней, я невольно залюбовалась её прекрасной фигурой. Ну вот зачем Громову я, если у него такая красавица есть?

Меня подвели к самому дальнему столику и усадили в угол. Потом жена Максима Петровича села сама и, улыбнувшись, протянула мне ладонь.

– Меня зовут Лена.

Я пожала руку и представилась. Если судить по лицу и голосу, Лена явилась сюда не убивать меня… и даже не бить. Интересно, тогда зачем?..

– Как только я увидела вас, Наташа, то сразу поняла, почему Максим так на вас запал, – выдав эту фразу, женщина рассмеялась, узрев моё вытянувшееся лицо. – Ага, вы думали, что я пришла драть вам волосы? И за что же, позвольте спросить? За то, что отказали ему?

Странно, как только Лена рассмеялась, она перестала выглядеть такой уж гордой и надменной. И я в тот же миг попыталась осознать, что именно с этой женщиной Громов живёт в браке уже около двадцати лет. Пожалуй, теперь я могла себе это представить… но только пока она улыбается.

– Я пришла поговорить с вами, – Лена перестала смеяться и серьёзно посмотрела на меня. – Мне нужно кое-что вам объяснить. Позволите?

Я кивнула.

– Вы кое-чего не знаете о моём муже. Максим, конечно, слишком горд, чтобы позволить себе обсуждать нашу с ним совместную жизнь. А вы, естественно, не хотите связываться с женатым мужчиной. И я вас прекрасно понимаю. Но, Наташа, не всё так просто.

Лена вздохнула, взяла со стола пустой бокал, плеснула туда вина, сделала несколько глотков, а потом продолжила:

– Нам было по двадцать лет, когда мы познакомились. Мы были молодыми и горячими. Быстрый, страстный роман, потом свадьба… Максим был очень счастлив, он называл меня своей единственной, носил на руках, обожал. И я тоже любила его, но… понимаете, Наташа, Максим по натуре – однолюб, ему достаточно одной женщины. И он будет окружать свою любимую заботой, не обращая внимания на остальных. Я не такая, мне нужны другие мужчины, нужны их внимание и ласки… Не презирайте меня, Наташа, я так устроена. Я очень люблю Максима, но мне мало его одного. Я призналась мужу в этом спустя полгода после свадьбы, когда встретила человека, который мне понравился.

Лена замолчала, потом, как-то нехорошо ухмыльнувшись, сказала:

– Максим запил. Первый и последний раз в жизни у него был настоящий запой. Он ушёл из дома и пропадал где-то несколько недель, а потом вернулся. С тех пор у него иммунитет к алкоголю: сколько бы ни пил – не пьянеет, уж не знаю, почему так получилось. Максим потребовал развода, и тогда я призналась, что жду ребёнка. Он побледнел, хлопнул дверью, но больше о разводе не говорил. Ни разу. Хотя мы с ним тогда договорились, что живём вместе, но оба имеем право на связи на стороне.

В этот момент мне захотелось встать и уйти. Было больно. Максим Петрович не заслужил такого… он заслужил нормальную, любящую женщину! Видимо, он её искал… и ошибся в своём выборе.

– У меня их было много, Наташа. Много мужчин. Мы с Максимом уже давно не спим вместе, но у нас хорошие отношения и я не хочу с ним разводиться. Лика и Алиса его обожают. Да и я понимаю, что из всех моих мужчин он действительно самый лучший, и если бы я могла остаться с кем-то одним, то выбрала бы Максима.

Поэтому, если в своём отказе вы руководствуетесь только нашим с ним браком, то зря. Я не буду ревновать. Кстати, у Максима, в отличие от меня, было совсем мало связей на стороне. Ему это не нравится, – Лена хмыкнула. – Но вы… я вижу, что вы ему, мягко говоря, небезразличны. То, что он о вас рассказывал, заставляет меня надеяться, что и вы тоже что-то испытываете к моему мужу. Это так?

Отпираться было глупо, поэтому я просто кивнула. Лена довольно улыбнулась.

– Хорошо. Тогда я вас покину. А вы подумайте, Наташа, стоит ли наш с Максимом брак того, чтобы отказываться от ваших с ним отношений. Я буду не против, даже за, а то он в последнее время что-то совсем зачах. Плохо ваш отказ подействовал на Максима, плохо, – и, улыбнувшись мне на прощание, Лена удалилась.

Как только она ушла, я плеснула себе вина в бокал и залпом выпила. Ну и история!

А Максим Петрович… Бедный мужик. По молодости женился на таком циничном существе, и до сих пор мается. Неужели из-за дочек? Хотя… судя по всему, Лена всё равно ему развода не даст. Удобно устроилась – и кормилец есть, и отец хороший, и она может со своими любовниками по заграницам разъезжать…