Даниэла Стил - Большей любви не бывает
Ночью Эдвина поделилась своими мыслями с Патриком. Алексис в это время лежала в «Кларидже» в ее спальне.
Между сестрами произошла бурная сцена со слезливыми извинениями. Алексис умоляла Эдвину простить ее. Но этого и не требовалось — Эдвина обняла ее, и обе плакали, пока Алексис наконец не заснула, а Эдвина вернулась в гостиную поговорить с Патриком.
— Как она?
Он беспокоился, у них был трудный вечер, но все обошлось лучше, чем Патрик ожидал. С девочкой в общем все было в порядке, и от Малкольма Стоуна они на удивление легко отделались.
— Заснула, слава богу, — ответила со вздохом Эдвина, и Патрик протянул ей бокал с шампанским. — Что за ночь!
— Какой гнусный тип! Как ты думаешь, он станет вас преследовать?
Эдвина и сама не знала, да и что она могла бы сделать, разве что предупредить Джорджа, чтобы тот внес Стоуна в свой черный список. Ей, правда, не очень хотелось это делать.
— Не знаю. Надеюсь, нет. Слава богу, он оказался слишком ленив, чтобы оформить брак. Мы, конечно, могли бы его аннулировать, но это такие сложности, я уверена, что тогда вся эта грязная история просочилась бы в газеты.
— А теперь?
— Если повезет, без шума вернемся в Америку, и никто ничего не узнает. Как ты думаешь, мне удастся получить для нее паспорт?
— Я завтра похлопочу об этом в посольстве. Патрик хорошо знал американского посла и надеялся, что тот выдаст паспорт без лишних расспросов. Как и Малкольм, он скажет, что Алексис потеряла документ, путешествуя с сестрой.
— Ты не мог бы еще кое-что для меня сделать? — Она хотела его попросить об этом с тех пор, как узнала, что Чарльз был его кузеном. — Ты не позвонишь леди Фицджеральд? Она, должно быть, теперь в почтенном возрасте. — Мать Чарльза и одиннадцать лет назад была не так уж молода. — Если она согласится, я бы хотела повидать ее.
Он помолчал секунду, а потом кивнул.
— Я должна попрощаться с ней, — тихо сказала Эдвина.
Раньше у нее не было такой возможности. А больше всего ей нужно было попрощаться с Чарльзом, и Патрик поможет ей сделать это.
— Я позвоню ей завтра. — Потом он с сожалением поцеловал на прощание Эдвину. — Я приду утром.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Я тоже люблю тебя. — Патрик улыбнулся и прижал ее к себе.
Но они оба понимали, что скоро расстанутся. Если Эдвина хочет без лишней огласки доставить Алексис домой, им нельзя задерживаться в Лондоне. Однако у нее от боли щемило сердце при мысли о расставании с Патриком.
Глава 38
Утром пришел Патрик, и Алексис безумно испугалась. Она открыла ему дверь и бросилась искать Эдвину.
— Здесь судья! — в панике прошептала она, и Эдвина пошла узнать, что тому нужно, но, увидев Патрика, громко расхохоталась.
— Это не судья, — смеялась она, — это Патрик Спаркс-Келли, мой друг. — И потом добавила, чтобы объяснить Алексис, откуда она его так хорошо знает:
— Он кузен Чарльза.
— Но я думала… вы сказали…
Алексис выглядела, как девчонка: вульгарная косметика смыта, волосы гладко причесаны, хотя в Париже она бог знает что с ними сделала. И теперь, преображенная, юная и ангельски красивая, Алексис с улыбкой слушала Эдвину, объяснявшую, что Патрик просто притворился судьей, чтобы испугать Малкольма.
— На всякий случай, чтобы ваш друг не причинял нам хлопот, — сказал Патрик. Потом он сообщил Эдвине, что паспорт для Алексис уже готов, и, понизив голос, добавил:
— Леди Фицджеральд ждет вас в одиннадцать.
— Она удивилась, что я здесь? — Эдвине не хотелось ее слишком волновать, она подсчитала, что леди Фицджеральд уже за семьдесят.
Но Патрик покачал головой:
— Я думаю, ее больше удивило, что мы знакомы.
— А как ты это объяснил? — тревожно спросила Эдвина. Им столько приходится скрывать, особенно от проницательной Алексис.
— Я просто сказал, что мы познакомились на корабле, — улыбнулся он, — счастливое совпадение… для меня…
— Как ты думаешь, она не очень расстроится от встречи со мной?
— Совсем нет. Мне кажется, она давно уже примирилась с потерей, гораздо раньше тебя.
Вскоре Эдвина сама убедилась, что так оно и есть. Леди Фицджеральд сердечно встретила ее, и они долго сидели и разговаривали, пока Патрик с Алексис гуляли по прекрасному саду.
— Я всегда надеялась, что ты когда-нибудь выйдешь замуж, — печально сказала мать Чарльза, глядя на Эдвину. Ведь Эдвина была такой красивой девушкой и сейчас еще очень хороша собой. — Но я полагаю, что ты не могла из-за детей. Как ужасно, что твои родители погибли! Как чудовищно… так много жизней… такие потери, и все из-за того, что компания была слишком самонадеянна, чтобы позаботиться о достаточном количестве спасательных шлюпок… Капитан оказался слишком упрям, чтобы послушаться предупреждения о возможном столкновении с айсбергом… а ближайший пароход отключил связь.;. Мне было трудно пережить это, но потом я решила, что Чарльзу судьбой назначено утонуть. Понимаешь, моя дорогая, это судьба. Ты должна быть благодарна, что спаслась, и радоваться жизни каждую секунду.
Эдвина улыбнулась ей, борясь со слезами, вспоминая, как они в первый раз встретились, как она прислала свадебную фату, которую Эдвина так и не надела. Эдвина снова поблагодарила ее, и леди Фицджеральд объяснила, почему она послала фату:
— Мне казалось не правильным держать ее у себя. И хотя я знала, как ты расстроишься, я решила, что она все-таки должна быть у тебя.
— Невеста моего брата надевала ее в прошлом месяце и выглядела в ней потрясающе.
Эдвина пообещала прислать фотографию, и пожилая женщина устало улыбнулась. Ее муж умер год назад, и сама она неважно себя чувствовала, но приход Эдвины согрел ей сердце.
— Твоя младшая сестренка — прелестная девочка. Совсем как ты в ее возрасте, только, конечно, волосы у нее гораздо светлее.
— Надеюсь, я не была такой же глупенькой, — улыбнулась Эдвина, польщенная, что ее сравнили с Алексис.
— Ты вовсе не была глупенькой. Ты вела себя очень храбро… очень… Может быть, тебе улыбнется счастье теперь, и ты найдешь человека, который полюбит тебя. — Эдвина со слезами на глазах кивнула. — Ты должна освободиться от прошлого, — прошептала мать Чарльза, нежно целуя Эдвину в щеку, — он счастлив теперь, где бы он ни был, и твои родители тоже. И ты тоже должна быть счастливой, Эдвина. Они все желали бы этого.
— Я счастлива, — закивала Эдвина, сморкаясь в платок Патрика.
Она подумала, не заметила ли это леди Фицджеральд, но та была слишком стара, чтобы обращать внимание на такие мелочи и любопытствовать, почему платок с гербом Спаркс-Келли оказался у Эдвины.
— Я счастливо жила с детьми все эти годы.
