Гленн О'Брайен - Фактор внешности

Большинство моих спутниц были под кайфом от кокаина, экстази или других наркотиков, остальные просто в доску пьяны, и я бы не смог управлять ими, даже приложив к этому все усилия. Честно говоря, я и не хотел даже пытаться это сделать — ведь я имел дело с тинейджерами, неспособными воспринимать адекватно советы людей, старших по возрасту. Единственное, о чем я еще мог позаботиться, — об их физической безопасности, не допустить их смерти от передозировки, заражения венерическими болезнями или возвращения домой беременными.

Мы ворвались в клуб, как оголтелая шайка уличных хулиганов. Молодые люди, нас сопровождающие, ринулись следом, поскольку если бы они не появились вместе с девушками, то не смогли бы претендовать на свою мзду от клуба за то, что привели туда моделей. Пришлось работникам специально переставлять диваны, чтобы соорудить для нас импровизированную комнату. Все были крайне взволнованы. Тут же принесли несколько бутылок шампанского — под музыку, смех и восторженные возгласы, затем включили диско, но не мелодичную и знакомую всем продукцию восьмидесятых, а более агрессивную и тяжелую, напоминающую сверхбыстрые электронные композиции. Но девушкам, похоже, это пришлось по вкусу. Они кинулись танцевать стриптиз на столах и банкетках.

В глубине души я понимал причины такого экстравагантного поведения — они просто стремились продемонстрировать свою крутизну перед публикой. Войдя в туалет, я увидел там нескольких девушек из агентства Казановы с группой плейбоев и сутенеров из окружения Данте.

Это была обычная ситуация для пташек из его стаи. Пятнадцати- и шестнадцатилетние девушки становились любовницами на одну ночь крупных предпринимателей, журналистов и продюсеров. Со стороны было интересно наблюдать за их повадками, в которых сочетались детская наивность и кокетство искушенных женщин. Совсем юная девушка сидела на коленях у оскароносного голливудского актера, которому годилась во внучки. Но в целом приезд молоденьких глупышек из числа протеже Казановы создал лишние проблемы, поскольку привлек ко всем нам пристальное внимание окружающих. Некоторое время я чувствовал себя не в своей тарелке, и это было не просто смущение или неловкость. Скорее, меня тяготила необходимость соответствовать требованиям Роттвейлер и выступать в роли надзирателя за подростками, которые одержимы вполне понятным желанием — урвать что-нибудь у взрослых, испытывавших к ним нездоровый интерес. Так проявлялись истинные законы рынка, и, возможно, девушки тоже получали взамен немало — помимо материального вознаграждения, они приобретали жизненный опыт. Но я не находил происходящее ни приятным, ни веселым.

Быть может, со мной что-то не так, я придерживался слишком уж устаревших норм и правил… Но меня совсем не тянуло к этим нимфеткам. Встречая их на улицах и в магазинах в слишком откровенных нарядах, я не мог назвать их привлекательными. Точно так же и в клубе — какими бы ловкими красотки ни были и как бы ни имитировали сексуальное возбуждение, они оставались для меня больше детьми, чем женщинами. Отец после развода женился на девушке, которая была на двадцать лет моложе моей матери и всего лишь на пять лет старше меня. Я еще тогда подумал, что такой выбор не для меня. Кому-то такая разница кажется нормальной и даже интригующей, для меня же неудобна, неприятна и недопустима.

Я сидел и наблюдал за происходящим, почти отрешившись от реальности. Если бы это не было смешно, я предпочел бы притвориться спящим. Но когда я попытался закрыть глаза, чей-то язык лизнул мое ухо — один, потом другой, третий раз… Это красотка Дженни, безудержно хохоча, задалась целью вывести меня из оцепенения.

— Как твои дела? Не хочешь развлечься?

Я не мог понять, действительно ли она сильно пьяна или притворяется.

— Пока нет. Может, и тебе лучше передохнуть?

— А что, я уже могу доиться спиртным?

Я автоматически посмотрел на ее грудь:

— Что?

— Я такая пьяная?

— Это молодежный сленг — «доиться спиртным»?

— Что-то вроде того. Твое поколение до такого не додумалось.

Она опять рассмеялась.

— Мое поколение? Как ты думаешь, сколько мне лет?

— А сколько тебе лет?

— Мне двадцать пять. А тебе?

— Мне? — Она словно пыталась вспомнить свой возраст. — Мне восемнадцать. И это клево.

— Да, неплохо.

— Это играет Элис Купер[39]… а мне восемнадцать, и мне это нравится…

— Элис Купер?

— Ты слышал об Элисе Купере?

— Я потрясен, что и ты о нем слышала.

— А ты нечто вроде нашего патрона или воспитателя, да?

Теперь пришла моя очередь смеяться. Но Дженни уже удрала от меня в гущу танцующих. «Слава Богу!» — подумал я с облегчением. Милая хорошенькая девочка. Она танцевала теперь с двумя своими подружками, время от времени становясь в пару с каким-нибудь парнем в коже с длинными волосами, а потом бросала его, чтобы упорхнуть дальше.

Но я слишком рано радовался. Натанцевавшись вдоволь, Дженни решила вернуться ко мне, чтобы подлить в свой бокал еще шампанского.

— Ты совсем не танцуешь?

— Очень редко и только если мне нравится музыка.

Она снова отошла от меня, и к ней тут же приклеился один из гостей с вечеринок Казановы. Я узнал его, когда он обхватил ее за талию и, наклонившись, что-то зашептал на ухо.

— Нет, спасибо! — громко воскликнула девушка. — Мне и так хватает проблем на задницу!

Мужчина разочарованно отвернулся и направился к столу Казановы, который в это время разговаривал с Киттен и Зули, сидящими по обе стороны от него и распивающими очередную бутылку «Дом Периньон». Зули была одета в костюм ярко-красного цвета, а Киттен в черное платье. Но ни одна из них не заметила, что я за ними наблюдаю.

Подумав немного, я все же решил подойти к ним и поздороваться.

— Чарли! — Киттен вскочила с дивана и повисла у меня на шее. — Что ты здесь делаешь? Расслабляешься?

— Нет, я тут блюду стайку герлскаутов.

Казанова засмеялся, услышав мой ответ, и посмотрел на меня с любопытством, но весьма дружелюбно.

Я кивнул ему.

— А вы что тут делаете?

— Мы только что приехали с Зули. У нас завтра показ Версаче.

— А сегодня у них показ у меня, — добавил Казанова.

— Ишь чего захотел, — возразила Зули, прижавшись к нему с поистине кошачьей грацией.

— О, ты меня возбуждаешь! — отозвался Казанова. — Если я не проведу с вами ночь, то не знаю, что со мной будет завтра.

Киттен посмотрела на него со всей своей детской самоуверенностью:

— Что это ты задумал?

Казанова достал порошок из кармана и вдохнул по несколько раз в каждую ноздрю.