Лиз Айлэнд - Розовое гетто
Никогда душевные раны не были такими глубокими. Какая-то часть меня хотела прекратить всяческое общение с окружающим миром. Я хочу сказать, если человек, которого я любила, которому доверяла семь лет, смог написать книгу, где выболтал все мои секреты, — какой смысл в общении с людьми, раз я могла так ошибиться в этом человеке?
Иной раз я видела себя живущей в пещере или превратившейся в одну из городских отшельниц, которые бормочут что-то себе под нос, роясь в мусорных контейнерах. И я поневоле задалась вопросом, у скольких из этих бедняг был в прошлом свой Флейшман.
К счастью, я понимала, что рыться в мусоре — это не для меня. Я даже не могу заставить себя выпить воды из чужого стакана.
Другая часть меня не хотела рвать связи с обществом, и прежде всего благодаря моим подругам. Уэнди училась и работала, но находила время взять в пункте проката DVD с моим любимым фильмом, чтобы я могла его посмотреть, вернувшись с работы. Так что я паковала вещи под «Ниночку», «Тутси» и «Интимный разговор».
Диск с фильмом «Когда Гарри встретил Салли» исчез.
На работе Андреа присматривала за моим душевным состоянием, которое пребывало в неустойчивом равновесии. Каждый день мне приходилось торговаться с Дэном Уитерби насчет условий контракта по рукописи Флейшмана. Дэн решил получить аванс в двадцать пять тысяч долларов. За первую книгу в мягкой обложке издательство «Кэндллайт» никогда столько не платило. Мерседес вызывала меня в кабинет по несколько раз в день, пытаясь решить, достоин ли Флейшман аванса, который не получал в издательстве ни один новичок.
— Ты сказала ему, что мы организуем рекламную кампанию, не так ли? — спрашивала она меня.
Я кивала.
— Сказала, что будем давать объявления на всю страницу?
— На всю страницу, в цвете.
— И он знает, что порог в двадцать тысяч священен?
Я впервые вела такие переговоры, но делала все, что говорила мне Мерседес. По существу, была ее рупором.
— Он знает, — отвечала я. — Но для Дэна Уитерби двадцатитысячный порог ничего не значит. Он думает, что нам пора поднимать планку.
— Merde![96] — воскликнула она. Потом хохотнула и добавила: — Уж извини мой французский.
Не знаю, понимала ли она, что это выражение используют те, кто плохо говорит по-французски.
После подобных совещаний Андреа пыталась ободрить меня.
— Не волнуйся из-за этого идиотского контракта, — говорила она, едва я в отчаянии плюхалась на свой стул. — Это всего лишь одна из книг. Она может и провалиться.
— Точно, — стонала я. — Не хватало мне еще и провальной книги!
— Никто не будет тебя винить. Вот почему так хорошо быть редактором. Если книга попадает в список бестселлеров, ты купаешься в лучах славы и тебя называют гением. А если твой любимый проект лопается, всегда есть козел отпущения — автор.
Хотелось бы мне сказать, что провал книги Флейшмана не наполнил бы мое сердце радостью. Но иногда я так надеялась увидеть «Разрыв» на столике для уцененных книг.
Подписав договор об аренде квартиры, Андреа, Уэнди и я решили, что это событие необходимо отпраздновать, и отправились в соседний бар. Он напоминал старую таверну (возможно, в прошлом сюда захаживали многие манхэттенские писатели-неудачники), и стаканы здесь наполняли до краев, не забывая про вишенки.
Уэнди посасывала «Виски сауэр»[97] и говорила о том, в каких цветах нам нужно выдержать интерьер квартиры. Андреа больше занимал сам процесс переезда. У ее брата был грузовик, и она надеялась уговорить его перевезти ее вещи из Куинса на Манхэттен.
Мое веселье закончилось на втором «Томе Коллинзе»[98], когда я осознала, что после колледжа эта квартира — первое место, где я буду жить без Флейшмана.
Уэнди быстро заметила, что настроение у меня резко упало.
— Мы ее теряем, — предупредила она Андреа.
— Хочешь апельсиновую мякоть? — спросила та, пододвигая ко мне свой стакан.
Я покачала головой.
— He куксись! — воскликнула Андреа. — Они от тебя этого и дожидаются. А тебе нужно выйти в свет и найти себе фантастически красивого партнера по сексу.
— То же самое я твержу ей постоянно! — поддержала ее Уэнди.
— Звучит неплохо, — пробурчала я. — Но кого?
— Как насчет мужчины в лифте?
— О, конечно.
— Почему нет? — напирала Уэнди. — Прояви инициативу.
Что она подразумевала? Устроить засаду в лифте и наброситься на Люка? По какой-то причине от мысли об этом меня передернуло. В прошлом инициатива мне совершенно не помогала (этот Джейсон Крейн… или Джейк Кэдделл. Даже я путалась в собственном прошлом, спасибо этой чертовой книге).
— Ничего не получится. Он старше. Богат. И такой красивый. — Я покачала головой. — Он никогда на меня не клюнет.
— Именно так говорила эта дамочка, уже не помню, как ее звали, о Максе де Винтере в «Ребекке»[99], — фыркнула Андреа. — И посмотри, кого она урвала? Лоуренса Оливье!
Я нахмурилась:
— Да, но ее сожгла безумная женщина.
— А потом сгорел и ее прекрасный дом, — вставила Уэнди.
Андреа вздохнула:
— Ладно, пусть пока погуляет на свободе. Кто-нибудь приберет его к рукам… Может, даже я.
Уэнди сочувственно посмотрела на меня:
— Может, нам стоит пойти в «Мир кроватей» и подобрать тебе новый матрац?
Она точно зациклилась на благоустройстве дома.
— На новый матрац у меня нет денег.
— Да ладно! Знаешь, в этом шоу «Дизайн за десятицентовик» показывают, как обустроить дом, не потратив…
— Десятицентовик — это все, что у нас есть, — напомнила я ей. — Я не уверена, сможем ли мы нанять фургон и грузчиков, чтобы на следующей неделе перевезти сюда вещи.
Брови Уэнди сдвинулись к переносице.
— Я как-то об этом не думала.
— Может, я смогу уговорить брата заехать к вам после того, как перевезет мое барахло, — заметила Андреа.
Получалось нехорошо, учитывая, что заплатить ему мы не могли. Опять же вещей у нас было слишком много.
— Может, он возьмет только самое громоздкое? Кровати, книжные полки.
— А все остальное?
— Перевезем сами, частями.
— Этих частей очень уж много.
— Прекрасный повод пропустить занятия, — оживилась Андреа. — В школе, когда речь заходила о переезде, все друзья соглашались помочь, особенно если потом гарантировался кусок пиццы.
— Точно, — кивнула я.
У Уэнди округлились глаза.
— Подождите! Я и сейчас учусь. И знаю людей, которые не учатся, но все равно нам помогут, если пообещать их накормить.
Другими словами, актеров.
