Эмилия Кинг - Чисто английские вечера
Незапланированная остановка была ему необходима для очередной попытки привести в равновесие чувства.
Питер достал из внутреннего бокового кармана несколько распечатанных писем. Сверху лежало последнее, полученное в Бриксеме. Медленно перебирая эти четыре конверта, Питер внимательно изучал надписи и штемпели на них. Тонкие полупрозрачные листочки, исписанные четким мелким почерком, лежащие внутри, он знал наизусть. Даже держать их в руках, ощущать чуть уловимую связь с далеким адресатом было ему необъяснимо приятно.
Выбрав одно из писем, он раскрыл конверт и достал листки. В правом верхнем углу первой страницы значилось: Торки, 30 октября.
«Уважаемый мистер Стоун, здравствуйте! – писала Эмили в далеком сорок втором году. – Это мое третье письмо и я очень вам благодарна за то, что мне есть, к кому обратиться за советом и помощью. Помните, о чем я вам писала около четырех лет тому назад? Все осталось по-прежнему, только хуже. Дорогой мистер Стоун, простите за такую фамильярность, но ваши письма поддерживают меня, укрепляют и дают надежду и силы пережить полосу невзгод.
Как вы знаете, после переезда в Торки мистер Бенсон купил небольшой пансионат на сорок пять мест. Все было ужасно запущено и нам пришлось приложить гигантские усилия, чтобы привести здание в порядок. Энтузиазм, с которым мы работали, преодолел все трудности. Бенсон не спал ночей, все бился над устройством кухни, над оборудованием холодильных камер, ремонтом и заменой отопления. На мне лежал выбор тканей для обивки мебели и стен. Шторы, занавески и постельное белье мы заказали по образцам фирме «Боул и Харнер». Она вам тоже знакома, в Гроули-холле много ее изделий. Все шло превосходно и я вам писала об этом.
Но вам также известно, что Стивен провел юность в имении некоего Артура Грибелла, заядлого лошадника. Отец Стивена, Чарльз Бенсон, в прошлом стряпчий, был управляющим у Грибелла и пользовался полным доверием хозяина, который никогда не спрашивал с него отчета, хотя через руки Бенсона проходили немалые деньги. И вот, вопреки всяким ожиданиям, жеребец Отмеченный не выиграл кубка на скачках в Честере, и имение эсквайра было взято под опеку.
Должна обязательно упомянуть, мистер Стоун, что лошади, скачки, ставки и прогнозы – это особый мир, который сродни картам и алкоголю. Все имение от садовника до хозяев жило только будущими скачками, состоянием скакунов и построением умозаключений об исходе дерби. Бывало, в удачные скачки, все обитатели, включая садовников и кухарок, не говоря уж о конюхах и домашней прислуге, получали по своим ставкам сказочные проценты. Такое легкое богатство, падающее ниоткуда, весьма развращало людей.
После провала двух заездов в Честере, опекуны стали рыться в бумагах и обнаружили, что в отчетах мистера Чарльза Бенсона не всегда сходятся концы с концами. Когда Отмеченный проиграл скачку, это ударило мистера Бенсона по карману так же сильно, как и его хозяина. Чтобы отдать деньги, вложенные в ставки и взятые перед этим в долг под честное слово, мистер Бенсон воспользовался имевшимися в его распоряжении хозяйскими деньгами, надеясь через несколько месяцев вернуть их. Неудача, постигшая хозяина, помешала ему осуществить свое намерение. Мистеру Бенсону угрожало судебное разбирательство, но делу не был дан ход благодаря вмешательству миссис Бенсон, которая принесла в покрытие долга все свои сбережения и предложила удерживать ее жалование кухарки на протяжении нескольких лет, пока не будет выплачено все до последнего пенни.
Вскоре после этого старик Бенсон скончался, а эсквайру Грибеллу снова повезло на скачках, и вся история отошла в область предания – стала просто легендой семейства Бенсонов, но только не для миссис Бенсон. Для нее это была незаживающая рана, и чтобы спасти сына Стивена от опасных влияний, которые, как она считала, были причиной гибели его отца, миссис Бенсон отклоняет все предложения сэра Грибелла сделать что-нибудь для Стивена.
Вопреки ее воле, он стал обучаться верховой езде: у него были задатки и рассчитывали, что он станет жокеем. Но к великой радости матери его высокий рост закрыл для него дорогу к скачкам. Миссис Бенсон пристроила сына в Брайтон – рассыльным в контору адвоката…
Простите меня, мистер Стоун, за столь подробное описание, ибо в противном случае вам могут быть непонятны некоторые поступки Стива, и моя реакция на них.
Словом, гостиница наша возрождалась, поступили первые заказы на обслуживание и началась счастливая полоса нашей жизни. Мне приходилось делать все: стоять за конторкой администратора, покупать продукты для кухни, решать проблемы поддержания чистоты и уровня обслуживания. Стивен тоже вертелся без остановки. Мало-помалу наше положение упрочилось настолько, что мы смогли нанять полный штат прислуги. К этому времени, вы знаете из моего предыдущего письма, мистер Стоун, у нас уже была малютка – Джеймс. Все шло как нельзя лучше.
Но человек, выросший в имении Грибелла и не знавший с юных лет ничего, кроме лошадей, не мог измениться настолько, чтобы быть неуязвимым к этой пагубной страсти. Мистер Бенсон и раньше частенько ездил на скачки, делая ставки на небольшие суммы. Всяко бывало, признаться, но меня это до поры до времени не беспокоило. Ведь у мужчин своя, иная жизнь, свои увлечения и интересы.
У нас стали появляться какие-то личности, как их называл Стивен, – «носители информации». Они подолгу что-то вычисляли, спорили, яростно доказывая свои точки зрения. У этих гостей даже имен не было. Конечно, имена у них когда-то были, но знали друг друга они только по прозвищам и кличкам. Постороннему человеку даже непонятно было, где идет разговор о людях, а где о лошадях. В основном – это были его старые знакомые по имению Грибеллов. Мистер Бенсон обычно бросал дела и говорил:
– Пойдем ко мне в буфетную, выкурим трубочку. А мистер Леопольд расскажет нам, в каком весе ехал сегодня утром мистер Надувало.
– Я принял скачку, как было велено, – с охотой начинал тот, кого все называли Надувало. – Рыжий был почти на корпус впереди меня, и лошадь у него перла так, что из шкуры выпрыгивала. Старик стоял у трехчетвертной отметки, а Рыжий туда легко довел, во потом они поехали дальше – так было велено, – а тут Демон выиграл на полкорпуса. Хотя вообще-то Рыжий мог объехать его.
– Объехать? – вскидывался Демон. – Да когда мы были в четверти мили от финиша, – я уже наддал, а он даже опомниться не успел, и я кончил броском на последних пятидесяти ярдах в полкорпусе от него.
– Известно, – вмешивался мистер Леопольд, – что Осенний Лист может сделать милю. Верно, разница у всех у них была порядочная. К тому же, по-моему, прикидка была на три четверти мили. Зачем лошадей зря трепать?
