Анна Богданова - Самая шикарная свадьба
– Нет! Не надо!
– Как же? Ведь все распадется!
– У меня на лак жуткая аллергия. Спасибо.
Вид у Костика был обиженный.
– Вы не зайдете к моей подруге, она тоже сегодня выходит замуж? Тут совсем рядом, – сказала я и дала ему Иккин адрес. Костик очень обрадовался – рассчитывал, видимо, там дорваться до лака, его последнего, очевидно, самого любимого штриха в прическе.
Я стояла и смотрела на себя в зеркало. Ужас! Прическа в точности как у героини Фаины Раневской в «Подкидыше». Я вымыла голову и завязала обыкновенный хвост на затылке. Намного лучше.
Позвонил Влас и сказал, что машина уже у подъезда, и только я хотела было снять трубку и позвонить Икки, как: «Дзззззззззз…… Дззззззззз…»
– Машка, домой за мной не заезжай! Быстрее в аптеку! Немедленно! – вопила Икки нечеловеческим голосом.
Я вылетела из квартиры, села в машину с разноцветными ленточками и через пять минут была у «Эбатова и К*». Навстречу сломя голову бежала Икки в распахнутом пальто, из-под которого виднелось платье нежно-абрикосового цвета, и с точно такой же «гулей» на голове, которую я смыла полчаса назад (видимо, Костик кроме этой прически больше ничего не умел).
– Что случилось?
– Мне позвонила соседка, что живет над аптекой. Хорошо, я ей телефон свой догадалась оставить, – запыхавшись, говорила Икки, трясущимися руками открывая аптеку. – Этот дурак Иннокентий там, кажется, пожар устроил! Черт! Дверь не открывается!
– Дай, я попробую. Зачем ты его в выходной день одного тут оставила?
– Зачем-зачем! Рецептуры полно, а коробочек не хватает!
Наконец дверь поддалась, и мы вошли внутрь.
В торговом зале ничего не было видно: все как в тумане. От едкого дыма слезились глаза, перехватывало дыхание.
Мы кинулись в ассистентскую. По углам комнаты (в строгом геометрическом порядке) на полу весело полыхало пламя, быстро поднимаясь по стене вверх. Странно как-то. Будто это был не пожар, а поджог.
– Маш, там, в туалете, ведро. Помоги мне! – закричала Икки, сняв пальто.
Когда я вылетела из туалета с ведром воды, Икки уже успела снять со стены огнетушитель и залепить все стены белой пеной. Я вылила воду в угол, где огонь никак не унимался, и опять побежала за водой.
В конце концов огонь был нами потушен, а у аптеки «Эбатов и К*» появилась новая проблема – нужно было срочно делать ремонт.
– Где этот работник? – со злостью проговорила Икки, ее «гуля» на голове совсем развалилась, платье окончательно было испорчено, лицо – в саже.
– Иннокентий! – воскликнули мы в один голос, но он, по обыкновению, не подавал голоса, только на сей раз бывший бабушкин ученик, вероятно, захотел поиграть с нами в прятки.
– Прекрати дурить, это я, Маша! Вылезай! Мы опаздываем!
– Вот бестолочь! – Икки была вне себя от злости. – Мне почему-то кажется, что и на сей раз мы с тобой не выйдем замуж. Ты только посмотри на себя! Ужас!
– А ты на себя!
Такое впечатление, будто мы все утро прочищали трубы и только что оттуда вылезли.
– Мое платье! Кошмар! Теперь его остается только выбросить, а ведь в нем можно было бы куда-нибудь выйти, в театр, например. Что теперь делать? У тебя вообще клок вырван, смотри, смотри! До самой задницы, даже трусы видны. А чего это ты белые трусы надела? Нужно было кремовые подобрать, под цвет платья!
– Теперь уже ничего не нужно, – обреченно проговорила я, и мы вдруг, глядя друг на друга, как захохочем.
– Две чувырлы! Невесты! Ой, не могу! Нет, мы точно не успеем к часу в ЗАГС.
– Нужно что-то делать!
– А что делать-то? Твой протеже куда-то спрятался, я его теперь одного в аптеке не оставлю, сходить домой переодеться мы не успеваем, а расписываться в таком виде… – Икки снова залилась смехом, но тут же успокоилась и, схватив меня за руку, сказала: – Пошли!
Она провела меня в подсобку, открыла большой металлический шкаф. Там… между халатами, съежившись, сидел Иннокентий и грыз ногти.
– Вот ты где! Ну-ка вылезай немедленно! Ты что тут натворил!
Иннокентий вылезать и не думал, а только съежился еще больше.
– Иннокентий, поехали с нами на свадьбу! – предложила я, зная, что воздействовать на него можно только методом «пряника».
– Пгавда?
– Правда.
– Вы меня будете женить?
– Если захочешь, – прошипела Икки, и вечный юноша выпрыгнул из шкафа. – Переодевайся, – скомандовала Икки, протянув мне белый медицинский халат.
– Ты с ума сошла?!
– Хорошие халаты, я их на заказ шила – приталенные, до середины икры. Чем не подвенечное платье? А ты снимай халат и иди, одевайся, – приказала она Иннокентию.
По дороге в загс Иннокентий сумбурно рассказал нам о том, что же все-таки на самом деле произошло в аптеке:
– Я сижу констгуигую упаковки для микготогпед и вдгуг кто-то стучит в двегь. Я пгитаился и не отгыл. Они снова стучать. Я подумал – вгаги, а пгедпгиятие-то секгетное. Нужно уничтожить газгаботки, и я гешил уничтожить. Наложил по углам бумажек и поджег, а сам в несгогаемом шкафу спгятался. Мне будет за это пгемия?
– Ты за это по шапке получишь! – пригрозила Икки, и мы подъехали к ЗАГСу.
Влас с Овечкиным ждали нас на улице и нервно курили. Мама с родителями Власа стояли чуть поодаль.
– Мы думали, вы не приедете! – в один голос сказали женихи.
Ко мне подлетела мама:
– Дорогая, я так переживала! Ну-ка, покажи свое платье! Боже мой, что это на тебе! Ты что нацепила? – родительница была в ужасе.
– Что там, что там? Дайте-ка мне посмотреть! Платье? Какое-то необыкновенное платье? – мне навстречу ковыляла старая склочница, расталкивая всех палкой. Олимпиада Ефремовна (бабушка Власа), окинув меня взглядом, произнесла своим обычным тоном, применяемым в тех случаях, когда она решительно ничего не понимала: – А что, оригинально!
– Где остальные? Где Николай Иванович?
– Остальные – кто внутри, кто в ресторане. А Николай Иванович не приехал – он торгует навозом с Эльвирой Ананьевной, на обочине дороги, потому что в магазине и на площади им, естественно, продавать дерьмо никто не разрешил, – язвительно сказала мама. – Ты, Маш, не обижайся, конечно, но все-таки какая ж ты у меня уродина! Это ведь надо, в халате на собственную свадьбу прийти!
– Ну и что, зато мы спасли от пожара единственную проктологическую аптеку в Москве.
– Кто вызывал врача? – тревожно спросила служительница ЗАГСа.
– Мы не врачи, мы невесты, – пояснила я и услышала у себя за спиной гнусный шепоток:
– Это теперь беднота так из положения выходит?
Я хотела было что-то ответить, но нас с Власом пригласили в зал.
– Слава богу, успели, – облегченно вздохнул он.
Женщина в ядовито-розовом костюме говорила то, что должна была сказать, но я ее совершенно не слушала, потом заиграл марш Мендельсона и я увидела, как мама стоит и захлебывается соплями – она-то слышит его в такой торжественной обстановке в восьмой раз – четыре раза на собственных бракосочетаниях и четыре на моих.
