Вирджиния Эндрюс - Все, что блестит

Когда я проснулась, Бо был уже одет. Я повернулась, но ощутила такую сильную боль во всем теле, что едва смогла распрямить ноги и приподняться. Голова казалась каменной.

– Я так устала, у меня слабость.

– Оставайся сегодня в постели, – посоветовал он. – Я скажу Салли, чтобы она принесла тебе завтрак. Мне нужно кое-что сделать в офисе, а потом я вернусь и буду с тобой.

– Бо, – простонала я, – это моя вина. Глэдис Тейт вправе ненавидеть меня.

– Конечно, это не твоя вина, ты не нарушала никаких обещаний, а все, что он сделал, он сделал по доброй воле, зная, какие могут быть последствия. Если уж здесь и есть чья-то вина, так это – моя. Мне не следовало позволять ему становиться настолько причастным, надо было заставить тебя пойти на полный разрыв с ним, чтобы он осознал, что ему нужно продолжать свою жизнь, а не оплакивать невозможное.

– Но, Руби, – продолжал Бо, подходя ко мне и беря мою руку, – нам предначертано быть вместе, если двое так сильно любят, как мы, они судьбой предназначены друг другу. Вот во что ты должна верить, эта вера должна поддерживать тебя, когда ты оплакиваешь Поля. Если мы сейчас подведем друг друга, все, что он делал, окажется напрасным.

– В глубине души он, должно быть, сам осознавал, что твое место – рядом со мной, может, он не мог смириться с этим, может, это было слишком больно для него, но все-таки он понимал, что это – реальность.

– Мы должны держаться за то, что у нас сейчас есть. Я люблю тебя, – сказал он и нежно поцеловал меня в губы, склонив свою голову мне на грудь, и я прижала ее к себе, задержав на минуту, прежде чем он поднялся, глубоко вздохнув, и улыбнулся. – Я пришлю Салли, а потом попрошу миссис Феррер принести попозже Перл, хорошо?

– Да, Бо. Как скажешь. Я не могу больше думать сама.

– Ничего, я подумаю за нас обоих. – Он поцеловал меня и вышел.

Я выглянула в окно. Небо затянуло облаками, но они казались легкими и тонкими. Скоро выглянет слабое солнце, и день будет жарким и влажным. После завтрака я приму ванну и вновь стану на ноги. Мысль о поездке на похороны Поля казалась невыносимой, я не могла себе представить, где возьму силы, но, как оказалось, это была наименьшая из моих проблем.

Позже утром, позавтракав и приняв ванну, я расчесала волосы и оделась. Миссис Феррер принесла мне Перл, я позволила ей играть моими кистями и расческами, и она сидела около меня, повторяя каждое мое движение. Волосы у нее отросли до плеч и приобретали все более яркий золотистый оттенок, в голубеньких глазках светилось любопытство, она засыпала меня вопросами, и каждый ответ тянул за собой вереницу новых «почему». Ее невероятная энергия и веселость успокаивали мое изболевшееся сердце. «Какое счастье, что она у меня есть», – подумала я. Я твердо решила посвятить себя ей, чтобы ее жизнь была более спокойная, счастливая и полная, чем моя. Я буду защищать ее, давать советы, направлять, чтобы она избежала всех падений и предательских поворотов судьбы, которые испытала я. «Именно в наших детях, – поняла я, – наша надежда и цель нашей жизни. Они – единственное утешение и противодействие горю».

Позвонил Бо и сказал, что скоро будет дома. Миссис Феррер отвела Перл в сад поиграть. Я решила спуститься, чтобы перекусить с Бо в патио, когда он вернется. Я была уже почти на нижней ступени лестницы, когда зазвонил телефон. Обри объявил, что звонит Тоби Тейт, и я поспешила взять трубку.

– Тоби, – воскликнула я, – извини, что мы так быстро уехали, но…

– Это никого не волновало, – отрезала она холодно. – Я звоню не для того, чтобы предъявлять тебе претензии, никому из нас нет до этого дела. – От ее сурового официального тона у меня снова заныло сердце. – Дело в том, что мама попросила меня позвонить и сказать тебе, что она бы предпочла, чтобы ты не приезжала на похороны Поля.

– Не приезжала?

– Мы отправляем машину с няней, которую взяли на работу, чтобы забрать Перл и привезти ее домой, – добавила она твердо.

– Что?

– Мама говорит, что место дочки Поля и Руби у ее бабушки и дедушки, а не у ее эгоистичной тетки, поэтому твои обязательства и обещания закончены. Можешь возвращаться к своей жизни полной удовольствий, а не забот. Это дословно то, что сказала мама. Пожалуйста, подготовь Перл к трем часам.

Спазм в горле не давал мне вымолвить слово. Я не могла сглотнуть. Казалось, сердце провалилось, по спине поднялась жаркая волна к голове, захлестнула мою шею длинными тонкими пальцами ведьмы и начала душить.

– Ты поняла? – потребовала ответа Тоби.

– Ты…

– Да?

– Не сможешь… забрать… Перл, – сказала я, отчаянно пытаясь набрать воздуха в легкие. – Твоя мать знает, что ты не можешь этого сделать.

– Что за чепуху ты несешь? Конечно, мы можем. Разве ты не понимаешь, что у бабушки больше прав, чем у тетки?

– Нет! – заорала я. – Я не позволю вам забрать Перл.

– Я не понимаю, почему ты думаешь, что тебя будут об этом спрашивать, Жизель. Надеюсь, ты не добавишь никаких неприятностей и безобразия к нашей трагедии. Если и остались люди, которые относятся к тебе снисходительно, то очень скоро и они станут тебя презирать.

– Твоя мать знает, что она не может этого сделать. Она знает. Скажи ей. Скажи ей! – завопила я.

– Ну хорошо, я скажу ей то, что ты просишь, но машина будет у тебя в три часа. До свидания, – отрезала Тоби, и телефон замолк.

– Нет! – продолжала я вопить. Я быстро повесила трубку и снова подняла, чтобы набрать номер Бо.

– Я немедленно еду домой, – сказал он, после того как я, запыхавшись, выпалила сообщение Тоби о требованиях Глэдис Тейт.

– Вот что она имела в виду, когда сказала, что заставит страдать меня вдвое больше, чем Поль, Бо. Это ее способ отомстить.

– Сохраняй спокойствие, я еду.

Я повесила трубку, но не могла прийти в себя и начала ходить взад-вперед, мозг мой судорожно искал выхода. Казалось, прошли часы, прежде чем наконец прибыл Бо, хотя это было всего лишь несколько минут. Он бросился ко мне в библиотеку, обнял и усадил. Я не могла унять дрожь, у меня стучали зубы.

– Все будет хорошо, – уверял он. – Она просто блефует, пытаясь расстроить тебя, поскольку сама сейчас в жутком состоянии. Позже она поймет, что делает, и прекратит это.

– Но, Бо… Все думают, что я – Жизель. Они похоронили меня!

– Все будет замечательно, – ответил он, но без прежней уверенности.

– Мы родились в болотах, в хибаре. Это совсем по-другому, чем в Новом Орлеане, в госпитале, где берут отпечатки пальцев у младенцев, чтобы потом их можно было распознать. Поль был моим мужем, и он объявил миру, что я больна и умираю. Он был на моих похоронах и погиб, намеренно или случайно, но из-за моей смерти, – говорила я, и каждое слово гвоздем вонзалось в гроб правды. Я схватила руки Бо в свои и заглянула ему в глаза.