Уитни Гаскелл - Настоящая любовь и прочее вранье
– Так будет правильно, – мягко повторила мать. И, как обычно, я посчитала ту суперспособность, которой она обладала, – дар читать мои мысли, – несколько пугающей. ФБР следовало нанять ее для допроса подозреваемых.
И, может, именно потому, что она была права, я свернулась в постели калачиком и дала волю слезам, икая и всхлипывая, тяжело дыша. Подушка немедленно промокла, а матушка села рядом и стала гладить меня по голове.
– Ничего, все пройдет. Не забывай, рано или поздно все образуется. Кроме того, я знаю, как тебя утешить.
– И как? – шмыгнула я носом.
– Поедем в салон и осветлим волосы. Ни одна женщина с темными корнями не может чувствовать себя нормальным человеком, – объявила она.
Я застонала и зарылась лицом в мокрую подушку.
ГЛАВА 21
Я согласилась на грандиозные планы матушки в отношении салона красоты скорее ради нее, чем ради себя. Позволив ей порхать вокруг меня и давать наставления парикмахеру, стилисту и маникюрше, я доставила ей безмерное удовольствие. Однако решительно воспротивилась попытке сделать короткую стрижку и уложить волосы в ультраблондинистую прическу, обожаемую Мег Райан и любимую всеми без исключения жительницами Флориды среднего возраста. Лично я называла такую «лимонная голова», но если не считать этой мелочи, позволила матушке разгуляться. Когда мы несколько часов спустя покинули салон, мои волосы были на несколько дюймов короче и едва касались плеч, зато значительно посветлели благодаря добавлению золотистого оттенка, а все двадцать ногтей блестели коралловыми огоньками (лично я такой цвет не перевариваю, но мать была счастлива, а поскольку она целую неделю терпела у себя в доме некое подобие ослика Иа-Иа, то заслуживала некоторого утешения). Кроме того, мне действительно стало легче: наверное, до сих пор я не недооценивала воздействие салонов красоты на внутреннее состояние женщины.
– Не возражаешь, если я позвоню в Лондон? – спросила я мать, вернувшись домой.
Она покачала головой и наскоро обняла меня.
– Удачи, детка. Надеюсь, она преподнесет тебе сюрприз.
– Я тоже, – и, вздохнув, понесла телефон в гостевую комнату. Саша побрела следом, клацая коготками по выложенному плиткой полу, а когда я уселась на гигантскую постель, устроилась рядом, свернулась клубочком и положила голову на мою подушку. Боясь окончательно потерять присутствие духа, я принялась тыкать пальцами в кнопки. В Лондоне сейчас девять вечера, вряд ли я застану Мадди дома. В отличие от меня она любила тусоваться, принимая приглашения на все презентации, вернисажи и открытия ресторанов, приходившие на работу. Я же после долгого дня в редакции хотела одного: поскорее влезть в родную пижаму и почитать очередной пошлейший любовный роман.
– Алло? – вдруг раздался голос Мадди, звучавший куда сдержаннее, чем во время нашего последнего разговора. Неужели мне удалось дозвониться с первой же попытки?!
Я так растерялась, что во рту пересохло и язык не слушался. – Алло? – повторила она, и, услышав ее вздох, я поняла, что она вот-вот отключится.
– Подожди, это я, Клер, – выдавила я.
– О, теперь у меня есть самая веская причина повесить трубку, – сухо откликнулась Мадди.
Повисла неприятная тишина. Я ударила по кнопке перенабора и стала ждать звонков. Один, два, три, четыре…
Она не ответит! Может, наговорить сообщение на ее автоответчик? Но какие подобрать слова, чтобы она согласилась меня выслушать?
Как раз в ту минуту, когда я раздумывала, смогу ли достаточно убедительно изобразить британский выговор, чтобы сойти за секретаря по протокольным вопросам в Букингемском дворце, Мадди подняла трубку.
– Алло? – повторила она уже более раздраженно.
– Пожалуйста, не вешай трубку. Дай мне минуту, позволь высказаться, а потом можешь никогда больше не разговаривать со мной, – попросила я.
– А почему ты решила, будто достойна минуты моего времени? – сухо поинтересовалась она.
Вот это да! Я хотела напомнить ей о старой дружбе, но почему-то воздержалась, посчитав, что это обозлит ее еще больше. Во всяком случае, ощущение было именно таким.
– Ничего я не воображаю. Но если не выслушаешь меня сейчас, буду продолжать звонить, не дам тебе покоя, пока не сдашься, – пригрозила я.
Мадди явно поколебалась и молчала так долго, что я уже подумала: все, сейчас она снова бросит трубку. Но тут она тихо, бесстрастно произнесла всего одно слово:
– Ладно.
Теперь, добившись своего, я не знала, что сказать. Объяснить, почему я считаю, что у нас с Джеком есть шанс? Нет, она обозлится еще больше. Умолять? Ну… уже лучше, но доктор Блум не сказала, что во имя достоинства Мадди я должна пожертвовать своим собственным.
Тьфу! Нужно было все хорошенько продумать и составить план перед тем, как звонить!
– Если тебе нечего сказать, я отключаюсь, – объявила Мадди, прерывая мою стратегическую подготовку.
– Нет, погоди, – поспешно попросила я, поняв, что назад пути нет. – Прежде всего, хочу повторить – я очень, очень перед тобой виновата. Прости меня за то, что не рассказала тебе всего с самого начала, не призналась, что мы встречаемся, когда узнала, кто такой Джек. И еще прости, что ты узнала обо всем таким вот образом, вместо того чтобы услышать правду от меня. Но, главное, прости, что заставила тебя страдать. Я бы сделала все на свете, лишь бы повернуть время вспять.
– Что-то ты не извиняешься за то, что спала с Джеком, – холодно вставила Мадди.
Я осеклась, не зная, как продолжать.
– Ну… мне жаль, что я встретилась с ним в подобных обстоятельствах, поскольку это означало, что мне пришлось лгать одному из самых главных в моей жизни людей, – начала я со вздохом. – . Но я не жалею, что встретила его. Потому что люблю Джека. Не думала, что такое случится. Плохо, что это причиняет тебе боль, но тут я ничего не могу поделать. Он тоже любит меня.
Мадди рассыпалась тем же неприятным, резким, лающим смехом, который я уже слышала неделю назад в ее квартире. Господи, неужели прошла всего неделя? Похоже, каждодневные плавания в бассейне с утра до вечера окончательно оторвали меня от реальной жизни.
– Я уже говорила, Клер, Харрисон тебя не любит. Он любит меня. А тебя всего лишь использует, чтобы досадить мне. Понимаю, такое тяжело слышать, но это правда.
Я ожидала, что Мадди начнет снова излагать свою убогую теорию, основанную на том нелестном, недоброжелательном и обидном предположении, что она бесконечно более желанна и привлекательна, чем я… так что пришлось сцепить зубы и давить, давить огоньки гнева, уже загоравшиеся в душе.
Вместо этого я постаралась сосредоточиться на задаче возвращения Мадди достоинства.
