Татьяна Тронина - Роман с куклой
Она скучала по нему. Ей не хватало его. Сколько ненужного беспокойства и тягучей тоски было в ее жизни без него… С ним было нелегко, но зато с ним все окружающее приобретало смысл, становилось интересным.
Он был другом, и он был любовником. И нежность, и страсть… Все оттенки чувств! Вкус, запах, цвет. Острота и горечь. Свет и тьма, игра полутонов. Холод и жар. Рабство и безраздельная власть. Ураган и штиль… Рядом с ним Ева могла ощутить это все, насладиться миром и жизнью. Бедный Ярик, он не смог бы дать и половины того, что предлагал Даниил Михайловский… Именно потому и сбежала она тогда, зимой, от Ярика – потому что любила Михайловского.
Любила, любила, любила.
Но так и не сказала ему об этом.
А если и не получится больше сказать?
Она вспоминала его лицо, руки, волосы. Запах его кожи, цвет глаз. Она знала Даниила Михайловского наизусть и любила его всего, целиком, полностью – что-то вроде того, как мать любит своего младенца и не видит в нем абсолютно никаких недостатков. И это постоянное желание – излить на него свою любовь – прикосновениями ли, словами, взглядами…
Она, Ева, отправилась в этот нелегкий путь не под влиянием каприза, не из желания добиться справедливости, не из упрямства или чего бы то ни было еще. Ева приехала сюда потому, что хотела вновь быть рядом с ним. Она приехала сюда, чтобы еще раз обнять его, почувствовать себя в кольце его рук.
Без него она не была собой. Чего-то не хватало, какой-то части души!
Ева раскинула руки, точно пытаясь обнять мужа… Но в следующее мгновение они сомкнули только пустоту…
На обратном пути, когда уже подходили к деревне, Ивану Платоновичу и Еве встретилась Тоня.
– Пап, ты иди… Мне надо с Евой поговорить, – коротко произнесла Тоня.
– Конечно-конечно! – Силин немедленно удалился.
– Хороший у тебя отец, – сказала Ева, глядя ему в спину.
– Очень хороший! – не сразу ответила Тоня. – Когда мать померла, он мне заместо матери стал! Он мне и отец, и мать, и дед с бабкой… Пойдем, что ли?
– Куда? – улыбнулась Ева.
– Увидишь, – уклончиво ответила Тоня. Она была как-то напряжена, встревожена, – видимо, ее что-то сильно беспокоило…
Они обогнули деревню, направляясь в совершенно другую сторону – не ту, откуда Ева вернулась с Силиным. «Что отец, что дочь… День экскурсий у меня сегодня получается!» – с иронией подумала Ева.
– Я вот все не могу понять… – сказала Тоня кисло. – Зачем вы приехали, а?
– Затем, что я люблю Даниила и жить без него не могу! – усмехнулась Ева. – Что, не веришь? – Она остановила Тоню. – А ну, посмотри мне в глаза – сама поймешь, правду я говорю или нет!
Тоня завороженно уставилась ей в глаза – точно кролик перед удавом.
– Ну? – тряхнула Ева ее за плечи.
– Пустите уж… – Тоня оттолкнула ее руки. – Нечего в душу лезть, мне и без того тошно!
– Почему тебе тошно?
– Да все потому, что не пойму я ничего… У меня в голове все спуталось!
Некоторое время они шли молча. Здесь рос кедровник, и пахло тем особенным запахом, который у всякого ассоциируется с тайгой и дремучей, непроходимой чащобой. Еве стало немного жутковато, но виду она не подала.
– А ведь я обманула вас… – тихо произнесла Тоня.
– О чем ты?
– Даниил Петрович ничего про вас плохого не говорил. Ну, единственное, сказал, что вы злая немножко… Только я теперь вижу, что это совсем не та злоба, которой люди боятся.
– А какая у меня злоба? – с мрачным интересом спросила Ева.
– А такая, какая бывает у тех, кто долго правды ищет и все никак не может ее найти. А уж как найдет – так никакой он не злой, а самый обычный человек.
– Главное, не опоздать!
– О чем это вы?
– Так, не слушай… – отмахнулась Ева. – Куда же мы все-таки идем?
– После увидите, – уклончиво ответила Тоня. – Вообще говоря, вам в деревню лучше не возвращаться.
– Это еще почему? – возмутилась Ева.
– Там Телятников со своими дружками.
– Оч-чень хорошо! – вскинулась Ева. – Он-то мне и нужен! Все, мы возвращаемся…
– Да постойте вы! – закричала Тоня, ухватив ее за рукав легкой куртки, спасавшей от мошкары. – Нельзя вам туда… Этот Телятников – совсем отмороженный!
– Ну и что он мне сделает? – хищно спросила Ева.
– Я не знаю… Но у нас совсем другие законы – не то, что у вас, в Москве. У нас власть у того, кто сильнее!
– Да и у нас то же самое! – отмахнулась Ева. – А почему ты Телятникова не боишься?
– Боюсь, – сказала Тоня. – Но… Я даже не знаю, как объяснить!
– Как умеешь.
– Тогда я вот что скажу – у меня отец. Не то чтобы Телятников его уважает, но он его остерегается – потому что знает: отец точно убьет его, если со мной что случится. Из-под земли достанет! Ну, а отец, в свою очередь, не особо к нему придирается, потому что не хочет рисковать мной. У них обоих – нейтралитет меж собой, что ли…
– А милиция? Настоящая милиция у вас есть?
– Есть, – с достоинством произнесла Тоня. – Андрон Федулов. Но он один против всех. И потом, над ним начальство тоже есть, а начальство это больше за Телятникова, чем за правду…
– Ну, тогда герой он у вас, этот Федулов, если против всех!
– Разве герой?..
Но Ева не ответила ей, она задумалась. Тоня явно что-то недоговаривала. Она снова захотела расспросить девушку о событиях той злосчастной ночи, но вместо этого вдруг встрепенулась:
– А это что шумит? Водопад?
– Так это речка наша, Синичка! Во-он она…
Ева направилась в сторону реки, ожидая увидеть очередную красоту. Так оно и получилось – Синичка, несмотря на уменьшительно-ласкательное название, довольно бурно текла по порогам, создавая в своем ложе вихри и водовороты.
– Ух ты… – пробормотала Ева, потом, балансируя, потянулась рукой к воде. До ее лица долетали ледяные брызги.
– Осторожней! – Тоня дернула ее назад. – Унесет – и не выплывешь… В этом месте очень сильное течение.
– А холодная какая… Бр-р! – Ева смахнула водяную пыль со щеки, повернулась к своей спутнице. – Ты чего?
Тоня смотрела в сторону – напряженно и с беспокойством. Ева проследила ее взгляд – из-за деревьев шел к ним человек в военной форме, с ружьем за плечами, и на его тонких губах дрожала улыбка. Из-под фуражки висели прямые, светлые – точно солнцем выбеленные – волосы.
– Телятников… – шепнула Тоня. – К нам прямо идет!
– Пусть идет… Давно мечтаю с ним побеседовать.
– А-а, барышни… – пропел воевода, приблизившись к ним почти вплотную. – Лесникова дочка и ты, моя милая… Супруга покойного писателя, так я понимаю? Прямиком из Москвы, да?..
