Заблуждение сердца - Natallisha
После ужина Хмельницкий отправил дочку - проследить за приготовлением кофе, а Сержа пригласил к себе в кабинет.
-Хорошо, что ты не успел уйти до ее прихода, – усаживаясь в низкое мягкое кресло и жестом предлагая Палладину сделать тоже самое, улыбнулся он, – даже не представляю, что мне бы пришлось выслушать.
-Божена очень выросла, я помню ее ребенком, рад что у нее все хорошо, – в словах Сержа звучала неподдельная искренность.
-У нее все хорошо, благодаря тебе.
-Эдуард Аганесович, пора забыть: о том что произошло четыре года назад.
-Я никогда этого не забуду, и думаю, моя дочь к сожалению тоже. Но то, что она сейчас улыбается, радуется жизни, мечтает - это твоя заслуга.
-Это просто время, оно лечит.
-Время тут не при чем. Я знаю, что говорю. И знаю, что в тот подвал, – Эдуард с трудом сглотнул, – ты полез без приказа. Я тебе никогда этого не говорил, но ты понимал без слов, понимал, что она, отходя от шока, не желала ни с кем общаться, ни с кем, кроме тебя, когда ты приходил ее навестить, она оживала.
В комнате воцарилось молчание, молчание, озаренное вспышками далеко не самых приятных воспоминаний.
-Круглов Борис Алексеевич, – нарушая тишину, вдруг произнес Хмельницкий.
-Что? – от неожиданности Савицкий вздрогнул, до того странно прозвучало знакомое имя.
-К нему несколько дней назад в Питер приехал по работе сослуживец, он просил его помочь, а тот в свою очередь обратился ко мне.
-Круглов…А он то здесь каким боком…
-Похоже у тебя серьезные проблемы? Я могу чем-то помочь?
-Вы уже помогли.
В эту минуту в кабинет заглянула Божена.
-Кофе готов, – улыбнулась девушка.
-Спасибо, дорогая.
Минут через пятнадцать, Божена спустилась вниз вместе с Сержем, чтобы его проводить.
-Ты обещал: что вернешься скоро. Прошло четыре года. Даже боюсь предположить, когда увижу тебя снова.
-Твой отец сказал: ты хочешь увидеть Питер, думаю, гид тебе не понадобится, – улыбнулся Серж.
Божена рассмеялась:
-Ловлю на слове, но ты еще убедишься: какой я сложный турист, мне интересно абсолютно все.
-Я как-нибудь справлюсь.
-Не сомневаюсь. Можно я задам тебе нахальный личный вопрос?
-Тебе можно, спрашивай.
-Тогда в больнице, к тебе приходила девушка, очень красивая с зелеными глазами...
-Маша? – в голосе Сержа скользнуло удивление, – я не знал, что вы знакомы.
-Мы вместе сидели какое-то время, пока ты был в реанимации.
-И…
-Она сейчас с тобой?
-Да, она со мной.
Божена ослепительно улыбнулась:
-Значит, я была права. Я рада. Правда, очень рада! Потому, что Маша тебя действительно любит.
-А в чем ты была права?
-Неважно, все то вам мужчинам нужно знать, это секрет. Вот, держи, это ключи от моей машины, оставишь у здания аэропорта.
-Ты считаешь: я не могу доехать на такси? – Серж выразительно приподнял бровь.
-Можешь, но так мне будет спокойнее.
-Хорошо, – Паладин взял у нее ключи.
Божена шагнула вперед и крепко обняла молодого человека.
-Спасибо, Серж, – прошептала девушка на ухо Савицкому, – огромное тебе спасибо. Я так и не смогла сказать это тебе тогда.
-Если хочешь меня поблагодарить, – Савицкий посмотрел девушке прямо в глаза, – забудь это, как страшный сон, и никогда не вспоминай.
-Я забыла, – Божена улыбнулась, но в глазах у нее блестели предательские искры, забыла все , кроме тебя.
Серж улыбнулся ей в ответ, своей магнетической притягательной улыбкой.
-Меня можешь не забывать, так и быть.
Он уходил, а девушка долго смотрела ему вслед, стоя на крыльце дома. Она солгала, кошмар тех ужасных часов продолжал преследовать ее во сне, и страх стал теперь неотъемлемой частью ее самой. Но она научилась с этим жить, а это уже было немало.
Серж задумчиво вел машину по полупустой дороге, его обгоняли редкие попутчики, очевидно спешащие в ту же сторону.
"Маша тебя действительно любит", – прозвучал у него в ушах приятный женский голос. В любви женщины, смотревшей на него самими прекрасными на свете глазами, Серж не сомневался. Ошеломляющим откровением для него было другое: "Больше я люблю Сержа, доброго, мягкого и совершенно моего". Мария даже не догадывалась, что для него означала эта простая фраза. Много лет подряд, Паладин пытался избавиться именно от этих качеств, столь желанных для Маши, но не устроивших другую женщину...
"Я устала от тебя, устала от твоего вечного спокойствия. От твоей терпимости. Ты не любишь меня, ты меня никогда не любил! Иначе я хоть раз удостоилась бы твоего внимания, ты даже не ревнуешь! Конечно, зачем? Если я тебе не нужна, если вокруг тебя так и вьются другие женщины. Работа, как же, знаю я твою работу. Из-за тебя погиб наш ребенок, ты извел меня своим равнодушием, своим вечным отсутствием. Пока не позвонишь тебе сто
