Извращенное притяжение - Кора Рейли
— Так что это станет хорошим днём для тебя.
Дима покачал головой, бормоча что-то по-русски себе под нос.
— Ты просто идиот. Динара будет опустошена, если с тобой что-то случится.
Мое сердце пропустило удар, услышав ее имя.
— Мы с Динарой любим друг друга.
Дима кивнул.
— Знаю, но Григорию все равно. Он хочет, чтобы Динара находилась в Чикаго, хочет, чтобы она была в безопасности. Отпустить ее с Фальконе не то, что он может принять.
Дима обыскал меня, снял с меня ножи и пистолеты и передал их другим охранникам, которые направили на меня свои пушки.
— Ты один? — спросил Дима.
— Да.
— Обычно я бы сказал, что ты лжешь, потому что это полный идиотизм приходить сюда без прикрытия, но я тебе верю. У тебя больше мужества, чем я думал.
Дима потащил меня по подъездной дорожке к великолепному дворцу, а затем внутрь здания. Это что-то прямо из России, дворец, настолько полный великолепия, что даже я был поражен несмотря на то, что вырос в огромном особняке. В этом месте Штаты и даже Каморра казались световыми годами.
— Может, замолвишь за меня словечко, если хочешь, чтобы Динара была счастлива, — пошутил я.
Дима удивленно посмотрел на меня.
— Если Динара его еще не убедила, то я точно не смогу. А если ты думаешь, что Григорий тебя послушает, то ты самый большой дурак из всех, кого я знаю.
Дима постучался в массивную деревянную двустворчатую дверь с позолоченными украшениями. Дела у Братвы, казалось, шли прекрасно.
— Войдите, — произнес низкий мужской голос по-русски.
Я изо всех сил старался выучить язык, когда у меня была свободная минутка, но я все еще был далек от владения языком. Но я понимал достаточно и даже мог общаться на базовом уровне. Я хотел удивить этим Динару. Теперь я мог только надеяться, что это успокоит Григория достаточно, чтобы сохранить мою жизнь.
Дима распахнул дверь и провел меня в огромный кабинет. Я видел фотографии отца Динары в Интернете, но это первый раз, когда я видел его лично. Он поднялся с кресла и с суровым выражением лица обошел массивный предмет мебели. Он был высоким мужчиной и, судя по выражению его глаз, не имел никакого интереса слушать мою речь. В его глазах я был угрозой. За дочь, за Братву, за свое дело. Он хотел, чтобы я ушел, как можно дальше от Динары, и то, что я появился сегодня, заставило его хотеть убить меня.
Может, это знак неуважения в его глазах. Римо с уважением отнесся бы к тому, кто рисковал своей жизнью таким самоубийственным способом. Но образ мыслей Римо отличался от большинства людей. И все же мне оставалось надеяться, что Григорий поймет, что это значит.
Что я готов рискнуть всем ради его дочери. Быть может, это спасет мне жизнь. Не то чтобы спасение моей жизни было моим главным приоритетом. Я не уйду, если не смогу быть с Динарой.
ГЛАВА 24
Когда я была с Адамо, время быстро летело, и я часто хотела замедлить его, хотела насладиться нашими моментами вместе. Теперь, когда я больше никогда его не увижу, я жалела, что не наслаждалась каждой секундой нашей близости без колебаний и оговорок.
Одна в своей комнате, каждая секунда, казалось, тянулась, и я просто хотела ускорить ее, но что толку? Чего еще можно было ожидать? Я вернулась к своей жизни, но уже не была той Динарой, которая присоединилась к гоночному лагерю в начале года. После переживания любви, радости и страсти с Адамо мое эмоционально отстраненное существование в Чикаго стало невыносимым. В прошлом я бы предпочла создать фальшивую эйфорию с помощью наркотиков, но теперь я знала, что они не приблизят меня к тому, что я испытывала с Адамо.
Я обвела глазами полки с яйцами Фаберже. Они всегда давали мне странное ощущение покоя. Я могла часами разглядывать их замысловатые узоры. Именно по этой причине я устроилась в уютном кресле перед стеклянным шкафом, где и провела последний час. Однако мир так и не наступил. Даже искусство не могло остановить жужжание моих мыслей.
Мой телефон запищал. Взглянув на экран, я увидела, что это сообщение от Димы.
Дима: «Адамо здесь. В кабинете твоего отца».
Я села и в ужасе уставилась на экран.
Я: «Это не смешно!»
Он не ответил. Что, если это не шутка? На самом деле Дима не из тех, кто шутит о чем-то подобном. Я выскочила из комнаты и бросилась вниз по лестнице. Адамо не мог быть здесь. Даже он не был бы таким безрассудным, не так ли? Но в глубине души я знала, что он безрассуден.
Адамо бесстрашен.
Он парень, присоединившийся ко мне в моей вендетте без раздумий, обожающий острые ощущения гоночных автомобилей на пределе своих возможностей, и желающий встречаться с дочерью своего врага любой ценой.
Дерьмо.
Я не стала стучаться и просто ворвалась в папин кабинет, где надеялась найти Адамо. До тех пор, пока папа не позволил охранникам отвести Адамо в наш подвал, оставалась надежда, какой бы маленькой она ни была. Затем я застыла, потому что Адамо стоял посреди кабинета. Дима и двое папиных охранников выстроились по бокам. Адамо повернул голову и улыбнулся мне. Какого черта он улыбается? Он хочет умереть?
— Ты с ума сошел? — в ужасе спросила я.
По выражению лица отца было ясно, что он надеялся, что я не узнаю о появлении Адамо. Избавиться от него будет гораздо труднее, если я останусь здесь.
Адамо пожал плечами.
— Я лишился своего сердца, — криво усмехнулся он.
Я могла бы убить его, но больше всего мне хотелось поцеловать его, прижаться к нему и никогда не отпускать. Эти последние два дня без него, когда я думала, что, возможно, никогда больше его не увижу, были сущим адом. Я почти не спала, потому что лежала без сна, размышляя, стоит ли мне навсегда покинуть Чикаго и вернуться к Адамо. Но страх перед реакцией папы удерживал меня. Я не хотела рисковать жизнью Адамо. И все же теперь он подписывал мне смертный приговор.
— Папа, — сказала я, поворачиваясь к отцу. — Просто дай ему уйти. Он, наверное, под кайфом или пьян. Завтра он даже ничего не вспомнит. Он не понимает, что делает.
— Я совершенно трезв и много лет не был под
