Пересечь сплошную (СИ) - Литт Ксюша

Мы на секунду замерли друг напротив друга, чуть-чуть робея. Все же накануне мы расстались, поссорившись, вот и смотрели настороженно. Он молча подал мне цветы, я смутившись, взяла смешной букетик. Одуванчики - это так мило.

- Мне? - я опять улыбнулась.

- Ну да, - он пожал плечами. - Тут вот их много, - кивнул в сторону, где действительно бессчетным количеством желтых пушистых бляшек, рассыпались первые весенние цветы. Мы огляделись. А потом Стас вздохнул и сделал небольшой шаг мне навстречу. Через мгновение мой нос снова крепко вжался в мужское плечо, а отчаянный и даже, кажется, искренний шепот защекотал мне ухо:

- Юль, прости меня. Не обижайся, - так долгожданно наконец начал извиняться Назаров. -. Я дурак. Я вообще дурак. Но я люблю тебя. Ты же сама видишь — я, как помешанный, с тобой. Прости, а?

Простить? Конечно прощу. Давно простила. Хоть уже и толком не помнила на что держала обиду. Много каких-то неопределенностей тревожило мне душу, но разве это было важно теперь, когда мы снова были вместе и в мое сознание, лаская слух, лились такие приятности. Любит и помешался на мне — это же так здорово.

- Дурак, что любишь? - пропыхтела я, сдавленно слегка смеясь в его футболку.

Назаров еще раз тяжело глубоко вздохнул, грудь его от этого еще сильнее прижалась к моей груди. Губы тепло коснулись мочки моего уха:

- Да, дурак, что люблю, - согласился он. - Дурак. Но не получается не любить. Понимаешь?

Вообще-то, если разобраться, то я тоже была та еще дурочка. Потому что млела от того, что слышала. И в груди ломило, потому что до того счастьем ее распирало, что плакать хотелось. Вот такая вот бестолковость накрыла нас с Назаровым. Глупая, но очень-очень милая. Как букетик одуванчиков зажатых в моей руке.

Средь бела дня мы стояли у дороги и, совершенно никого не стесняясь, не задумываясь о конспирации, целовались. Стоило надеяться, что за это время мимо нас не проехали мои родители, иначе вечером меня непременно ждали как минимум расспросы и требования разъяснений.

Впрочем, если кто и хотел о чем-то поговорить со мной в конце дня, у того все равно ничего не вышло. В эту ночь я снова не явилась домой. Так получилось. Сначала, сразу после экзамена, нам вдруг вздумалось всем опять сходить в кино.

- Форсаж сегодня, кстати, начался. Первый день. Может, сходим? - предложил Кирилл и с некоторой неуверенностью посмотрел на меня и Стаса. Мы в тот момент снова представляли из себя одно целое — сиамско-близнецовое и очень довольное. Счастливое до тошноты, так что Кирилл слегка кривил в усмешке губы, когда бросал на нас взгляд. Он хоть и не явно, но все равно относился к нашему внезапно возникшему тандему с пренебрежением.

- Точно, надо сходить, - ничуть не сомневаясь, согласился за нас обоих Назаров. А я и не возражала. Сам «Форсаж» тем более, как оказалось, шестой по счету меня не сильно заинтересовал. Первые пять частей до этого благополучно прошли мимо меня, но идея посидеть в кинозале меня привлекла. С недавних пор мне неожиданно очень нравилось ходить в кинотеатр.

А вот Протасов засомневался.

- Да эта франшиза уже с четвертой части пошло полное говно, - заявил он со знанием дела, однако тоже потащился с нами за компанию. И ни к какой девушке на этот раз ему не нужно было.

«Может быть в этом крылась причина Настькиной апатии? Может Влад уже наигрался с наивной дурочкой?», - подумалось мне тогда, но зацикливаться не стала. Счастливые, как правило, к чужой беде глухи и слепы. А я в тот момент была именно такой — захмелевшей от беспечной радости и... от пары бутылок пива.

Да, мы все выпили, но в общем-то не так уж и много. Не в хлам ужрались, а так чуть-чуть навеселе стали. Настроение было хорошее — еще один экзамен позади (осталась еще парочка), а на улице разгулялся май, словно наступило настоящее лето. Вот и мы разгулялись.

Пьяным и влюбленным море по колено. В этот вечер Стас и я опять так и не захотели расставаться, и отправились ночевать в хорошо мне знакомую квартиру Назарова. Что подумают мои родители, тогда казалось это не таким уж и важным.

Слегка поддатые мы совсем потеряли страх и совесть — ввалились шумно в дверь. Хорошо, что хоть мама Стаса снова оказалась на смене, а отец в рейсе. Может поэтому мы так осмелели и расслабились. Застала нас вместе только сестра Назарова. Она хоть оказалась и постарше, мы ее за преграду не посчитали, в наглую прошмыгнули мимо ее немного обескураженного взгляда и заперлись в комнате. Да и там не сильно старались скрыть свое присутствие. Прежде, чем угомониться и улечься спать, мы еще какое-то время вовсе не тихо переговаривались, смеялись и немного дурачились.

Всё та же ничем не изменившаяся за полгода полуспартанская обстановка в комнате. Шкаф, стол, стул, полки с книгами, тетрадями и разноцветными коробками — детские настольные игры, которые нежданно-негаданно пять месяцев назад привели нас с Назаровым к взрослым развлечениям в кровати. У торцевой стены на том же самом месте находилась, собственно, и сама та кровать — диван-тахта, а так же я, рассевшаяся на ней, пьяненько смеясь беззастенчиво стягивающая с себя шмотки. Куртка, футболка, ремень, джинсы и пара носков.

Не могу сказать, как нам пришла в голову эта странная забава, но она нас хорошо веселила. Назаров уже раздетый до трусов пыжился подтягиваясь на турнике, а я при каждом его вымученном подвиге должна была снимать с себя какую-нибудь часть одежды.

- Семь, - вытащила из волос заколку и бросила ее в образовавшуюся на полу кучу из моих вещей.

Стас слегка раскачиваясь на перекладине с похотливой улыбкой оглядел меня и все что на мне осталось:

- Еще два? - спросил он с надеждой, сканируя мое нижнее белье.

- Как минимум, - засмеялась я.

- В смысле?

- Еще сережки есть. И цепочка, - поправила кулон на груди, отправляя его в ложбинку. Взгляд Назарова нырнул следом.

- Так нечестно, - возмутился он.

- Давай-давай, - не желая слушать возражения еще громче засмеялась я. - Привыкай. Тебе скоро в армию.

Стас недовольно выдохнул, потом вдохнул, задерживая дыхание, крякнул даже при этом слегка. Жилы на его руках вмиг натянулись, мышцы напряглись, в районе груди даже перекатились немного от натуги, пресс сжался.

Я тоже притихла. Затаившись и откровенно разглядывая практически голое мужское тело, плотоядно зависла. Сердце в предчувствии неумолимо надвигающегося бесстыдства сладко заныло.

«Не пройдет и пары минут, как эти же мышцы так же будут от нагрузки каменеть, но уже нависая надо мной», - мысли невольно еще больше распалили желание.

«Восемь, девять», - Стас за один присест, рывками вытянул еще два раза и спрыгнул на пол:

- Всё! - победно заявил он, не желая принимать за одежду мои золотые украшения. С самодовольной усмешкой двинулся ко мне.

- Нет-нет-нет, так нечестно, - теперь уже завопила я. Представляю, каково было слушать сестре Назарова в полночь наши визги и хохот, но мы вошли в кураж и, казалось, одни существовали в этом мире. Счастливом мире беззаботных влюбленных.

- Все честно. Как договаривались. Снимай, - настаивал Стас.

- Нет, - сквозь смех ломалась я, - еще два раза. Ста-а-ас. Не-е-ет, - хохотала я теперь от щекотки.

- Сам тогда сниму, - с помощью затискавшего меня парня мои кружева надолго на мне не задержались, а я только на словах вредничала, сама же млела и пьянела еще больше от нескромных касаний и ласк.

А потом буквально в один момент наша безбашенная игривость вдруг пропала. Улетучилась, превратилась в пшик одним лишь поступательным движением. Раз и, прерывисто выдохнув, мы притихли. Я задышала часто-часто. Взгляд Назарова, я видела, самодовольно оценил это мое вздымание грудной клетки, и тут же переместился на мои глаза. Заглядывая в них, он без труда считывал отражающиеся в них чувства: желание, наслаждение и несомненно любовь. Да, ее я не могла больше скрывать. Она так и выпирала из меня, рвалась наружу с каждым частым вздохом, плескалась в хмельных затуманенных глазах. Мои губы жадно потянулись к губам. Но те не поддались, лишь растянулись в улыбке и едва слышно прошептали: