Сьюзан Одо - Грехи и грешницы
Я обещал уже несколько недель назад. Они сегодня звонили. Это по Эльтамскому шоссе. До одиннадцати не жди.
— А… — Она постаралась скрыть разочарование. — Ну что ж, хорошо, что у тебя столько работы. Деньги нам не помешают.
— Угу… — уклончиво ответил он.
Она посмотрела, как он работает челюстями, и вздохнула:
— Если хочешь, я тебя подожду. Сегодня показывают «Камеру Эйч». Я могу посмотреть телевизор…
— Решай сама, — отозвался он, коротко взглянув на жену. — Но на твоем месте я постарался бы заснуть. Кроме того, у меня и так сегодня был трудный день. Не хочу тебя разочаровывать, понимаешь?
Эта фамильярность ее приободрила. На миг она подумала…
Погладив Майка по плечу, Дженет подошла к чайнику и налила его до краев.
— Я налью тебе фляжку, милый. Я знаю, какая у тебя бывает жажда.
Хмыкнув, он отодвинул тарелку в сторону.
— Что ж, отлично.
Она улыбнулась своему отражению в зеркале.
— Ты еще не думал насчет отпуска этим летом?
— Насчет отпуска?
— Ага. — Она поставила чайник на плиту и щелкнула выключателем. — Чтобы попасть в приличное место, надо заранее сделать заказ. Мэнди говорит, они с Питом в этом году собираются в Торремолинос.
— Ну, они будут, блин, очень рады, когда туда попадут, — фыркнул Майк. — Это жуткая дыра.
Дженет посмотрела на него с удивлением.
— Я думала, что тебе там нравится.
— Нет! — сказал он и, потянувшись, встал. — Так или иначе, мне пора. Я и так опаздываю.
Дженет хотела что-то сказать, протянула руку к чайнику, но муж уже ушел. Хлопнула дверь. Через несколько секунд его автофургон тронулся с места и, набирая скорость, исчез вдали.
Дженет взглянула на пустую, ярко освещенную улицу и, тяжело вздохнув, произнесла:
— Ну ладно. Наверное, я должна быть рада, что он так много работает.
Она ждала его наверху, но в полночь телевизионная программа кончилась, а он все не приходил. Устав от ожидания, она наконец погрузилась в сон и проснулась только на следующее утро, когда зазвонил будильник.
Протянув руку, Дженет пошарила по прикроватному столику и нащупала кнопку. Резкая трель прекратилась.
Подавшись вперед, Дженет приоткрыла глаза и посмотрела на часы. Можно еще десять минут полежать, а потом нужно собираться на работу.
Она начала работать в строительной компании еще до того, как познакомилась с Майком, двенадцать лет назад, и с тех пор ни разу не думала об уходе. Дженет любила свою работу, любила связанную с ней ответственность, к тому же там был неплохой коллектив — много девушек, много смеха и шуток. Иногда Дженет даже чувствовала себя неловко из-за того, что получает деньги за приятное времяпрепровождение.
С головой накрывшись одеялом, она прижалась к широкой спине Майка и уткнулась носом ему в шею. Майк вспотел, в ноздри Дженет ударил запах мужского пота.
Она глубоко вздохнула и, наслаждаясь близостью обнаженного тела мужчины, ласково провела рукой по его животу. Обхватив ладонью пенис Майка, Дженис с разочарованием обнаружила, что он мягкий и безвольный и никак не откликается на ее поглаживания. Майк осторожно отстранил ее руку.
— Мне нужно пойти пописать, — пробормотал он, но не сдвинулся с места.
— Да, конечно, — обиделась она, перевернулась на спину и, закинув руки за голову, стала смотреть в потолок, раздраженная тем, что он ее отверг Она сейчас, пожалуй, и вспомнить не могла, когда они занимались любовью. В последнее время Майк то был слишком усталым, то плохо себя чувствовал, то куда-то опаздывал — у него всегда находилось то или иное оправдание. Дженет всерьез подумывала о том, чтобы отправить его к врачу — мало ли что, впрочем, он вряд ли согласится пойти. Он никогда не признает, что потерял форму, что он не настоящий мужчина.
Дженет еще немного полежала в постели — царившую в комнате тишину изредка нарушал только шум проезжавшей по улице машины, — потом откинула одеяло и опустила ноги на ковер. Подойдя к встроенному шкафу, сняла с вешалки одежду, а из верхнего ящика комода вытащила белье.
— Я пошла в ванную! — выйдя в коридор, крикнула она.
Быстро помывшись, Дженет накинула на себя весьма и весьма скромное платье для работы. Начальство требовало, чтобы они одевались без всяких претензий.
Нельзя сказать, что это ее смущало — скорее, наоборот, нравилось.
Пройдя на кухню, она поставила чайник и включила небольшой телевизор. На экране появилось лицо Седины Скотт: Дженет тотчас с досадой вспомнила свою неудачную попытку скопировать аккуратную прическу суперзвезды. Откинув с лица влажные волосы, она убавила звук, несмотря на то что по телевизору уже транслировали видеоклип Рика Эстли «Я никогда тебя не брошу». Из различных ящиков на свет быстро появились и легли на стол две чашки, две тарелки, две ложки и два ножа; за ними последовали кукурузные хлопья, масло, джем и молоко.
Засвистел закипевший чайник. Опустив в каждую кружку по пакетику чая, Дженет налила кипятку. Затем, придавив один из пакетиков к стенке кружки, отжала его и ловко отправила в мусорное ведро. За ним последовал и второй.
— Майк! — позвала Дженет. — Ты встаешь? Я уже приготовила чай!
Шум почтового ящика заставил ее обернуться. У двери на коврике лежала газета. Подняв ее, Дженет вернулась на кухню.
Без особого интереса она просмотрела газету. По мнению Дженет, новости были слишком угнетающими, чтобы потреблять их ежедневно — это все равно что есть опилки. У большинства ее знакомых и без того полно проблем, чтобы еще интересоваться тем, что происходит в мире. Нет, нельзя сказать, что ее совсем ничего не интересовало — просто лучше не знать ничего лишнего; то, о чем ты не знаешь, тебя не огорчит.
Посмотрев на часы, Дженет проверила время на своих наручных часах, допила чай и двинулась к двери.
— Майк! — крикнула она. — Ты опоздаешь, если сейчас же не встанешь! Уже половина девятого!
Высыпав оставшиеся кукурузные хлопья в тарелку Майка, Дженет убрала коробку, поставила грязную посуду в раковину и открыла горячий кран, чтобы прополоскать ее в проточной воде. Уголком глаза она заметила, что Майк уже стоит в дверях.
— Куда это ты так вырядился?
Муж почему-то был в поношенных джинсах и хлопчатобумажном свитере, которые надевались только по выходным. Сотрудники фирмы, где работал Майк, должны были носить комбинезон с соответствующей эмблемой, под который допускалось надевать только белую тенниску.
— Что случилось? — спросила она, подавая ему остывший чай. — Ты плохо себя чувствуешь?
— Да нет, не особенно, — тихо обронил он, глядя на свою кружку.
