Ирина Лазарева - Лось в облаке
— Я же тебе говорил: сиди, а то упадешь, — сказал Краснов.
Вера разрыдалась счастливыми слезами и уткнулась лицом Вадиму в грудь, в распахнутый воротник его рубашки, вдыхая свежий запах ткани, туалетной воды и его собственный, теплый, мужской, любимый.
— Ну как? И за этого не пойдешь? — не унимался Краснов, пользуясь тем, что Вера говорить была не в состоянии. — Тогда я его забираю. Может, для другой сгодится.
— Пойду, за него пойду! — смеясь и плача, выкрикнула она и обхватила Вадима крепко, изо всех сил, словно боялась, что его действительно могут у нее отнять.
Э П И Л О Г
Александр молчал целый год. Вадим беспокоился, скучал, злился и жаловался Краснову:
— Неужели он не может мне один раз позвонить? Чего он боится? Должен я хотя бы знать, жив он или нет? Подожду еще месяц и начну его искать.
— Терпи, — гудел Краснов, — я же терплю, а тебе все вынь да положь. У человека никогда не бывает всего разом. У тебя жена любимая, скоро сын родится, тебе радоваться надо. Что врачи говорят, когда Вере рожать?
— Ждем со дня на день. Она молодец, спокойная и веселая, это я веду себя, как неврастеник, — стоит ей ночью шевельнуться, и я вскакиваю, — такой страх меня берет, что и сказать не могу. На работе усидеть не под силу, все из рук валится. Как вы думаете, может быть, мне стоит пригласить в дом врача и акушерку? Пусть поживут несколько дней.
— Если тебе так лучше, пригласи. Только зря ты себя изводишь — Вере не в первый раз рожать, бабонька она здоровая, крепкая. Я, правда, сам переволновался, когда Нельку в роддом повезли. Видно, так положено: приход в мир маленького человечка начинается с переживаний и радостей, и так потом всю жизнь.
— Если б только переживаний! У Сани мать от родов умерла.
— Тьфу, типун тебе на язык! Так вот как ты себя запугал! Тогда время совсем другое было, медицина сейчас на высоком уровне, и рожать Вера будет в столичном роддоме, а не в поселке. Слушай, парень, ты это выбрось из головы. Как у Веры схватки начнутся, сразу же мне звони. Чувствую, с тобой возни будет больше, чем с ней.
Вечером того же дня Вадим, ни на что не надеясь, проверил, как обычно, свою почту в Интернете, и вдруг увидел послание от Сани:
— Хочу поделиться с тобой великой радостью. У меня родился сын! Ты не поверишь, но этот карапуз такой же белобрысый, как и я. Цвет глаз пока не определился, но по всему видно, что малец пошел в папашу. Лучше не вспоминать, что я пережил, когда Лин рожала. Чуть тебе не позвонил, чтобы ты приехал, с трудом поборол искушение. Она сама маленькая, а бутуз отъелся до четырех килограммов. Теперь все позади. Мать и ребенок здоровы, я горд и счастлив как никогда.
Знаю, что ты оправдал мои ожидания и женился на Вере, — Миша сказал мне об этом. Имей в виду, что моему сыну нужен темноволосый брат.
Не сердись, что я съездил без тебя на Свирь. Мы еще обязательно поедем туда с тобой вдвоем, как собирались. Лин хотела побывать там, где я родился и вырос. Я ее родную реку видел, а она мою — нет. Да и соскучился я по родимым местам так, что словами не передать. И вновь заплутал я бездумно в лесу, ромашкою был, васильком, лебедою, я кожей впитал на рассвете росу и к солнцу тянулся цветком-головою. Ну вот: кажется, я заговорил стихами.
Ты не забыл о наших планах насчет заповедника? Жаль, что получилась задержка. Я страшно зол на себя за это! Надо прекратить копаться в себе, потакать своим слабостям, своим эгоистичным переживаниям; надо заняться делом, наконец! Теперь, когда у меня родился сын, я особенно остро чувствую свою ответственность. Мы не смеем лишать наших детей того, чем предыдущие поколения успели варварски попользоваться, не задумываясь о последствиях. Каждый рожденный в этом мире вправе иметь свой лес, свою реку и своего лося.
Всем нам пора возвращать свои самые тяжкие долги.
