Кэтрин Куксон - Платье из черного бархата
– Мама! Мама!
– Нечего мне «мамакать». Ты не зажмешь мне рот. Я сказала все, что давно хотела сказать. А теперь позвони Хобсон. – Она указала резким жестом на шнурок звонка у камина. – И хочу предупредить: еще хоть одно неуместное замечание, и я выполню свою угрозу. Вы знаете, что имение Бакслимэнор выставлено на продажу, а мне оно всегда нравилось. Купив его, я окажу лорду Мильтону неоценимую услугу. Он азартный игрок и спустил в Лондоне все свои денежки… – Увидев вошедшего дворецкого, Диана крикнула: – Хобсон!
В комнату торопливо, насколько позволяли ей больные ноги, вошла Джесси Хобсон, развернула кресло и покатила его к двери.
– Где эта девочка, из-за которой столько шума? – поинтересовалась старая дама.
– В холле, мадам.
– Отправь ее на мою половину, и пусть ждет там. Я поговорю с ней, когда вернусь с прогулки. Вперед! – скомандовала Диана двум лакеям.
Они подняли кресло, вынесли через парадную дверь и поставили на площадке перед домом.
Тем временем Джесси Хобсон прошла через холл к стоявшей в тени лестницы Бидди и передала указания хозяйки:
– Иди в западное крыло, к покоям мадам.
Бидди судорожно сглотнула, шмыгнула носом и растерянно забормотала:
– Я… не знаю, куда идти. И почему?
– Почему, тебя не касается! – Джесси подозвала Джун Корделл. – Отведи девочку на половину мадам, пусть подождет в моей гостиной.
– Хорошо, мисс, – ответила Джун и кивнула Бидди.
Они миновали главную лестницу, пересекли холл и через боковую дверь вышли в коридор. Затем поднялись на два лестничных марша и прошли еще через одну дверь. Впервые Бидди оказалась в галерее. Горничная торопливо прошла по ней, открыла одну створку выкрашенных кремовой эмалью и украшенных рельефами дверей и втолкнула Бидди в холл галереи западного крыла. В него выходило несколько дверей, а также два коридора. В конце одного из них горничная распахнула дверь.
– Жди здесь, – сказала она, но уйти не торопилась. – Прищурившись, она продолжала: – Ну и номер ты выкинула. Говорят, что здесь никогда еще не было такой, как ты. Зачем тебе все это?
Джун ждала ответа, но Бидди ошеломленно молчала. Она ожидала, что после такого шума в гостиной ее обязательно отправят собирать вещи. Крики в гостиной напомнили Бидди горняцкий поселок. Такой же ор поднимался в домах, когда субботним вечером мужчины возвращались из кабака, еле держась на ногах. Бидди не могла себе представить, что господа могут унизиться до такого крика. От молодых, как те, что набросились на нее, еще можно было такого ожидать, но от взрослых, занимавших высокое положение, – никогда. Такое просто не укладывалось в голове. Зачем ее отправили сюда? Она села в стоявшее поблизости кресло-качалку и принялась качаться как ни в чем не бывало. Горничная остолбенела.
Позднее Джун Корделл рассказывала в комнате прислуги, что ее чуть не хватил удар, когда она увидела, как Бидди молча, с невозмутимым видом, преспокойно раскачивалась в кресле. Джун искренне согласилась с большинством слуг, что девчонка какая-то странная. Только вспомните всю эту ерунду, что нашли у нее в матраце? Вдобавок книга, экономка сказала, что она на иностранном языке, а в другой книге были стихи. Да и это еще не все. В матрацах других работниц прачечной они нашли почти все то же самое, кроме иностранных книг.
Действительно, с девчонкой было что-то не так. После ее прихода в доме что-то изменилось. Вспомните, что говорил священник о злых духах. Как после всего не поверить во все такое? И посмотрите, где она оказалась? На самом верху, у мадам. Не было среди прислуги никого, кто бы не согласился заплатить какую угодно высокую цену, только бы достичь таких же высот. Все понимали, что больные ноги мисс Хобсон не смогут носить ее очень долго. Не исключено, что теперь она станет учить эту девчонку, и та со временем займет ее место. Ну как тут не удивляться и не возмущаться!
Вся прислуга, собравшаяся за столом и слушавшая Джун Корделл, согласилась, что новость невероятная.
Но все это обсуждение происходило позднее, в семь часов вечера.
А пока Бидди сидела в качалке и едва ли назвала бы ситуацию невероятной, поскольку плохо соображала, что происходит. Она не знала, что ожидает ее впереди, зачем ее сюда привели. Единственное, в чем она не сомневалась: очень скоро все выяснится.
Действительно, через час она знала все. Джесси Хобсон вошла в комнату. Бидди вскочила с кресла. Грозя для убедительности пальцем, камеристка торопливо заговорила:
– Послушай меня, Бидди. У меня нет времени наставлять тебя, но скажу одно. Сейчас у тебя шанс, который выпадает раз в жизни. И от того, как ты поведешь себя, будет зависеть, сможешь ты им воспользоваться или нет. Понимаешь меня?
– Не… не совсем.
Джесси на секунду зажмурилась и попыталась объяснить:
– Дело обстоит так. Мадам вступилась за тебя и не разрешила выгнать. Почему, не знаю. Характер у нее сложный, – мисс Хобсон понизила голос. – Может быть, ей захотелось досадить хозяйке. Причины для тебя роли не играют. Ты теперь здесь и по-прежнему будешь бегать с поручениями и делать, что прикажут. Выполняй, что от тебя требуют и, кроме того, присматривайся и запоминай, как я прислуживаю мадам. Если у тебя будет хорошо получаться, кто знает, может быть, ты ей понравишься. Если ты ей приглянешься, начнутся для тебя трудные времена. В противном случае ты здесь не задержишься и трудностей этих тебе не видать. Все поняла?
– Да, мисс Хобсон.
– А сейчас пойдем. Да вот еще что. В этом доме ты настроила всех, за исключением своих учениц, против себя, и не только прислугу, но и тех, кто наверху. Если хочешь здесь остаться, смотри в оба.
Бидди очень не хотелось оставаться в этом доме. Но если подумать, она сможет когда-нибудь стать камеристкой. При мысли о таком радужном будущем она расправила плечи, подняла голову и с бодрым видом последовала за Джесси Хобсон. Они вышли из комнаты, прошли по коридору, минуя четыре двери, и остановились перед двойными дверями.
Джесси тихонько постучала, затем открыла дверь и, держа Бидди за руку, медленно подвела к окну, у которого в мягком кресле, обитом бархатом, восседала Диана Галлмингтон.
Бидди еще не видела эту даму так близко. Она казалась ей невероятно старой. Так не выглядели даже старухи в деревнях. И их кожа, хотя и морщинистая, оставалась похожей на кожу. Лицо леди, которое Бидди видела перед собой, было сильно напудрено и разрисовано и напоминало одну из фарфоровых куколок.
– Так, так! Вот она какая, возмутительница спокойствия. – Сильный и звучный голос совершенно не подходил немощному старческому телу. – Ты умеешь читать и писать? Кое-что знаешь из латыни и немного занималась французским? Какая ты, оказывается, образованная.
