Ирина Васильчикова - Между строк
Пришлось проваландаться еще месяц. К счастью, время пролетело незаметно. Я уже прикидывала, на что потрачу деньги, но… мне было суждено их получить только через три месяца!
Потом, наверное, через год, когда я уже немного разобралась, что к чему, нарисовались престранные заказчики. Между собой мы их звали «японцы», поскольку они имели непосредственное отношение к японской кухне — наши смекалистые ребята на волне популярности суси и сасими организовали сеть ресторанов с кухней Страны восходящего солнца. Меня сначала попросили пристроить несколько текстов об их детище в центральной прессе, но ребята явно не просчитали бюджет. Тогда передо мной поставили еще более невыполнимую на ту пору задачу — написать для шефа доклад. О том, что я понятия не имею, как это делается, не могло быть и речи.
— Напиши минут на пятнадцать. Еще лучше — на полчаса.
— А сколько это будет в страницах?
— Кто ж его знает?
— И на какую тему?
— Давай вместе подумаем… Например, так: проблематика развития сетевого ресторанного бизнеса на примере компании… далее по тексту.
Мы набросали тезисы. Получалось негусто.
— Ты звони, если что.
— Конечно.
Дома я попыталась соорудить что-то более-менее читабельное. Поскольку этим видом творчества я занималась в свободное от работы время, а именно — ночью, получалось не так чтобы. Полазила в Интернете, скачав оттуда всю возможную информацию о японской кухне. В голове замельтешило от названий, которые преследовали меня неотступно. И уж совсем не было никакого спасения от неблагозвучного для нашего уха названия «сукияки». Ну что ты будешь делать?
Позвонила Анюте в надежде, что та еще не забыла, чему ее учили на экономическом факультете, и хоть какую-то часть работы удастся завершить. Она сначала долго выясняла, зачем мне это надо, а потом засыпала мудреными терминами, воспринимать которые во втором часу ночи было выше моих сил. Но тем не менее что-то стало вырисовываться. Я уже отличала франшизу от тендера, что несомненно было неслыханным прогрессом. Потихоньку я наклепала текст на пять страниц. Много это или мало? Посмотрю завтра. Сегодня уже пальцы заплетаются и компьютер не успевает подчеркивать опечатки. И даже лениться было «в лом».
На следующий день я обнаружила электронное послание от Анюты. В графе «ТЕМА» значилось: Фудзияма. «Издевается, паразитка!» — подумала я, но, прочитав этот шедевр, в корне поменяла отношение к отправительнице. На экране красовались стройные ряды строф:
Он сперва себе стрельнул в висок —Палец левой ноги оторвал,Кровью выпачкал весь потолок —Ведь кишки он стамеской вскрывал.
Фудзияма не яма — гораНад священной и быстрой рекой.Ямамото — такой генерал,Харакири — обычай такой.
А у калия есть цианид,Генерал им кололся до слез.Утопиться хотел, паразит —Утюга до реки не донес.
Фудзияма не яма — гораНад священной и быстрой рекой.Ямамото — такой генерал,Харакири — обычай такой.
Скорый поезд в Киото спешил —Генерал под него не успел,Изо всех своих старческих силПод последний трамвай угодил.
Фудзияма не яма — гораНад священной и быстрой рекой.Ямамото — такой генерал,Харакири — обычай такой.
Вот и кончен печальный рассказО великой, но страстной любви.О судьбе Ямамото не разСочинит Голливуд боевик.
Фудзияма не яма — гораНад священной и быстрой рекой.Ямамото — такой генерал,Харакири — обычай такой.
Икебана не пища — цветы,Гейши их собирали в букет,Самураи уж очень круты,Не достать на кабуки билет!
Фудзияма не яма — гораНад священной и быстрой рекой.Ямамото — такой генерал,Харакири — обычай такой.
Фудзияма не яма — гора!Камикадзе любили саке.Цунами бушевало в Консю,Кимоно на Хоккайдо в ходу.
Фудзияма не яма — гораНад священной и быстрой рекой.Ямамото — такой генерал,Харакири — обычай такой.
Фудзияма не яма — гора!Чио-Чио-сан, если б зналаДжиу-джитсу, дзюдо, карате,Не случилось бы с ней ничего!
Фудзияма не яма — гораНад священной и быстрой рекой.Ямамото — такой генерал,Харакири — обычай такой[10].
Это сразу подняло настроение и напомнило о том, что жизнь прекрасна. И это удивительно. Я промучилась еще какое-то время и решила опытным путем выяснить, сколько минут я уже наработала. Прочитала написанное вслух. Получилось что-то около семи минут. Этакий полуфабрикат. Позвонила «японцам» и попросила добавить фактуры. Сам Шеф и его непроницаемый Зам удостоили меня аудиенции. Примерно полчаса они рассказывали мне о принципах работы компании и о ее достижениях, о перспективах развития и сотрудничестве с зарубежными партнерами. Я поблагодарила и откланялась.
Еще две ночи я убила на написание будущего шедевра ораторского искусства. И, как ни странно, мне это начинало нравиться! В общем, куда девать таланты.
Днем я приехала в офис. Это было обычное, ничем не примечательное рабочее помещение: столы, компьютеры, журнальный столик, угловой диван. Но на подоконнике и в углу в напольной вазе красовалась икебана. На стене — развернутый веер с символом Японии — восходящим красным солнцем. Такой вот японский акцент. Комната была выкрашена в светло-бежевый цвет, что зрительно ее немного увеличивало. Стеклопакет глушил шум улицы, все-таки офис был в самом центре города. На столе Ильи — начальника рекламного отдела лежал навороченный ноутбук, «родной», японский. Аккуратными стопками высились бумаги. В углу у двери лежала еще не распечатанная стопка рекламных буклетов.
Следы бессонных ночей читались в моем блуждающем взгляде. Я отдала рукопись Илье.
Илья был типичным яппи[11] — он обожал все новейшее и супермодное. Это касалось и машины, и мобильника, и ноутбука. Оправа очков, костюм, обувь, портфель — все, как с рекламного плаката. Илья не стеснялся демонстрировать свое благополучие. Правда, сравнивая Ганса и Илью, можно было говорить о снобизме последнего. А может быть, Гансу просто незачем было передо мной рисоваться. Но и тот факт, что Илью коллеги за глаза звали Мозоль, говорил о многом. Его пристальный, оценивающий, буравящий взгляд не лучшим образом действовал на собеседника. К его внешнему виду нельзя было придраться, но меня почему-то до спазмов в желудке раздражало сочетание темных, почти черных волос и пронзительно голубых глаз. Было в этом что-то неестественное. С Ильей было трудно общаться из-за отсутствия чувства юмора. Вернее, оно у него было специфическим. Он не реагировал на намеки, на цитаты из фильмов, книг, анекдотов. Иногда так и хотелось сказать: «Смеяться здесь!» Он даже не улыбался — ухмылялся удачной шутке. Я ни разу не видела, чтобы он смеялся искренне, заразительно, как все люди. Мозоль есть Мозоль.
