Тарун Дж. Теджпал - Алхимия желания
Однажды, когда он был только наполовину пьян, Тафен отвел меня в заднюю часть дома, указал на яму почти десять футов шириной и сказал:
— Люди спрашивают меня: «Тафен Обманщик, что ты сделал со своей жизнью?» И я привожу их сюда и говорю: «Вот что я сделал! Ты знаешь еще кого-нибудь, кто сделал такое?»
В яме были сложены бутылки из-под спиртного различного размера, формы и цвета. Высокие, короткие и толстые, круглые, шестиугольные, треугольные, разной емкости, зеленого, коричневого, кремового, чисто прозрачного и цвета лайма бутылки. За исключением нескольких влажных бутылок с потертыми этикетками сверху, остальные были чистыми, без маркировки и уходили вниз в яму на много уровней. Большинство из них были покрыты грязью, но там хватало сверкающего стекла, чтобы ослепить глаза даже в слабом свете вечернего солнца.
— Когда я был молод, брат моего отца сказал мне, что есть два рода людей в мире. Одни пьют и живут как мужчины. Другие говорят о тех, кто пьет, и живут как женщины. Поэтому он велел мне: «Решай, мой сын: ты хочешь пить и быть мужчиной или разговаривать и быть женщиной!» — объяснил Стефен.
Он сел на корточки у края памятника своей жизни, который он построил, и сжал голову руками.
— Прежде чем я умру, я наполню ее доверху, — пообещал Тафен.
Там оставалось больше двух футов до вершины.
Стефен был интересным парнем, но он приводил меня в бешенство. Отношение к нему Физз было более противоречивым. Она ненавидела его алкоголизм и суетливость, но ее восхищала его любовь к собакам.
— Он спит с ними, — говорила она. — Он спит с ними — это что-то.
— Кто еще так делает? — спрашивал я.
— Это его страсть к «Бэгпайперу», — повторяла Физз, — это его страсть к «Бэгпайперу» портит его. Но страсть портит всех, не правда ли?
Невзирая на эти объяснения, я вздохнул с облегчением, когда протянул ему последние деньги в офисе по регистрации земли в области Найнитала и передал конверт с двумя процентами от сделки, что составляло взятку для клерка, взял свои бумаги и вышел на утреннее солнце. В течение шести месяцев он пил из меня кровь по капельке, и меня тошнило от его льстивой манеры.
Но с Тафеном невозможно было расстаться. Он пошел за мной и громко закричал:
— Поверьте мне, сэр, вы никогда не забудете меня! Я отдал вам кусок истории и географии за одну дешевую сделку!
Он помылся и побрился ради такого случая, надел новый черный костюм и выцветший красный галстук. На комплимент Физз он ответил:
— Мадам, приходится следить, чтобы лакеи не потеряли ко мне уважение.
Тафсп заявил, что получает только маленькую часть денег. Остальное он должен разделить со своими родственниками. И достаточно небольшая группа из пяти человек — они приехали из Дехрадуна, Морадабада и Барейлли — собралась под большой сосной рядом с закусочной, чтобы забрать деньги. Трое мужчин выглядели усталыми, опустошенными джином и инфекциями, каждый из них держал сигарету между пальцами. Две женщины сидели на краю веранды, непривлекательные в своих сари и очках и измученные заботами.
Тафен сказал:
— Они все пьяницы. Я пью и работаю. Они пьют и избивают друг друга.
Старое колониальное здание находилось недалеко от автобусной остановки и озера. Я велел Физз ехать на джипе, а я сам решил пройтись. Она не задавала вопросов. Я пошел быстрыми шагами, не обращая внимания на медленного идущих местных жителей и ленивую торговлю. Дорога была сделана из разноцветных лоскутков солнца и тени. Когда я добрался до превосходного озера с его активной инфраструктурой — магазинами, автобусами, туристами, торговцами, пони, я погрузился в сладкое чувство обладания и понял, что принял правильное решение.
Когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что моя антенна, должно быть, тогда увязла в грязи. История, география и странная демонология.
В одной дешевой сделке.
Наличные были авансом.
А полную цену я заплатил позднее.
Мы стали владельцами дома.
Словно у нас внезапно появился взрослый ребенок. Рождение ребенка — это органический процесс, и ты связываешь свою жизнь с ним медленно и по возрастающей, день за днем, неделю за неделей, год за годом. Но если у тебя появляется взрослый ребенок, от тебя требуется полное и немедленное участие. Нужно предугадывать, анализировать, понимать, петлять — все сразу, потому что не так уж много времени. Нет времени для тщательно продуманных предложений и медленного исполнения.
Вооружившись деньгами Биби, мы полностью погрузились в имение, решившись быстро изменить наши жизни. Первая попытка очистить территорию имения показала, что мы получили большее имение, чем предполагали, когда платили деньги. Когда четыре юных мальчика взмахнули своими железными косами — за пятьдесят рупий в день, — кромсая кусты и траву, начали появляться неожиданные тропы. Под надзором Физз непонятные группы растений превратились в аккуратные дубы, уборка старого мусора расширила террасы.
Приехал Тафен со своим лающим квартетом, весь в собачьей шерсти, и сказал:
— Мадам, это только начало возвращения к прежним дням.
Дамианти, его коренастая жена с равнины, из Шахджаханпура — она там работала школьной учительницей — усмехнулась:
— Прежние дни! Мадам, он не Тафен Обманщик, а шейх Чилли! Если будете верить в половину того, что он говорит, то сойдете с ума. Когда он собирался жениться на мне, то обычно рассказывал мне шикарные истории о рождественских вечеринках, пирогах с ромом и сливовом вине, об английских газетах, которые доставляли из Дели, и большой машине, в которой могли поместиться все дети до одного! А когда я приехала сюда, я нашла маленькую яму, полную пустых бутылок, и теперь, спустя тридцать лет, у меня большая яма пустых бутылок!
Тафен воскликнул фальцетом:
— Не будь глупой, шейх Чилли! Копай большую яму! Быстро наполни ее!
— Это так! Это все, чему он может научить! Поэтому теперь мой старший мальчик, Брайан, водит автобус в Питорагархе и создает собственную коллекцию бутылок. Он говорит, что однажды выкопает яму больше, чем у его отца, — вздохнула его жена.
— Копай большую яму! Быстро наполни ее! — пел Тафен.
―Видите, что он за дурак! Но Майкл, мой второй мальчик — хороший сын. Я защищала его от отца. Он — мой сын. Он не пьет, — сказала Дамианти.
— Он не пьет, — подхватил Стефен. — Он делает уколы. Вправо, влево, в центр. Тш!
— Закрой свой пьяный рот! — закричала его жена. Мадам, он работает санитаром в Халдвани. Правда, что он хочет всем делать уколы. Когда Майкл приезжает, то не привозит подарков, он привозит свои уколы. Он говорит, что здоровье самый величайший дар в мире. Все ненавидят бедного Майкла. Он приезжает со своей черной сумкой и ходит, задирая всем вокруг штаны и делая уколы. Посмотрите на меня. Я получила больше сотни уколов. В руки, в желудок, в бедра, в ягодицы. Майкл говори: «Мать, этот против столбняка, этот против бешенства, это против гепатита, этот против формы А, а этот против Б. Мать, это укол бога». Но когда люди хотят прийти в мой дом, они спрашивают: «Майкл дома?» Когда они встречаются, то спрашивают друг у друга: «Ты видел Майкла? Он уколол тебя?» Когда дети видят, как он идет, они кричат: «Майкл-укол здесь! Майкл-укол здесь!» И все убегают с криком. Мне хочется плакать. Этот негодяй Тафен и его Брайан — пьяницы, и все приглашают их! А мой бедный Майкл пытается помочь им, но никто не хочет с ним видеться!
