Виктория Борисова - Бегство Короля
— К тайному ходу! Быстрее!
— Подождите! — Ясновидящая Ателла, молодая хрупкая женщина в темном платье с бледным до прозрачности лицом и длинными черными волосами, окутывающими ее до пояса словно плащ, вдруг застыла на месте, будто окаменела. Лицо ее утратило всякое выражение, руки бессильно повисли вдоль тела.
— В чем дело? — Старая Загреба, Наставница девочек, бесцеремонно встряхнула ее за плечи. — Опять твой транс? Очнись, не время сейчас!
— Они нашли тайный ход — там, у подножия холма, где он выходит на поверхность.
Топкий, хрупкий, как будто стеклянный голосок похоронил последнюю надежду. А ворота трещат, качаются, вот-вот сорвутся с петель… Крики снаружи слышны все громче:
— Хей-хо! Еще раз!
В толпе детей Автар увидел давешнего знакомца — белоголового мальчугана, что складывал головоломку «стале» на большом плоском камне у коновязи. Сейчас он робко жался к юбке высокой седой Наставницы, и в широко открытых глазах отражались языки пламени факелов. Неужели эта картинка будет последней в его жизни? — некстати подумал Автар. Магический Круг, нарисованный Аммием на дощечке из ясеня, снова всплыл перед глазами…
Круг! Вот последняя надежда. Соединив руки, устремив волю в едином направлении, чародеи могут создать Конус Силы — своего рода энергетическую воронку, через которую лежит путь в иные миры. Правда, к этому средству нельзя прибегать без особой нужды — слишком уж много тратится энергии, а главное — никогда нельзя знать заранее, где окажешься, но сейчас как раз такой случай. Да, конечно, как они могли не подумать об этом!
Автар вложил меч в ножны. Другие воины уставились на него с недоумением. Еще только не хватает, чтобы в трусости обвинили, мелькнуло в голове. Эта мысль появилась и прошла, осталась только пустота и ослепительный белый свет перед глазами.
— В Круг! Быстрее! — закричал Автар. Голос его перекрыл все остальные звуки: удары тарана, ржание лошадей, запертых в конюшне, хныканье разбуженных детей…
И такова была его Сила в этот миг, что даже Астаний встрепенулся и открыл глаза.
— В Круг, в Круг, дети мои! Он прав — это последний шанс.
Старик с трудом держался на ногах, но выпрямился невероятным усилием воли. Он протянул высохшую морщинистую руку — и огромный, могучий воин, что стоял к нему ближе всех, покорно убрал меч в ножны. Рука бессменного ректора легко утонула в его широкой лапище. Целительница Матея после секундного колебания присоединилась к ним. А потом и другие стали браться за руки, образуя живую цепь вокруг детей. И — странное дело! — выражение страха и безысходности на лицах у многих постепенно исчезало, сменяясь спокойствием и даже радостью! Как будто забыли они, что враг ломится в ворота и жизни наступает последний предел…
Круг постепенно замыкался. Автар с удивлением замечал все новые и новые лица. Он готов был поклясться, что не видел этих людей в Зале Собраний. Где же они были раньше? Вот старуха в длинной красно-черной рубахе с растрепанными седыми волосами… Мужчина средних лет с короткой черной бородой… Три бледные, тонкие девушки, удивительно похожие друг на друга… А вот знакомое лицо! Автар чуть не закричал от удивления, узнав беднягу Ористия. Он-то был все такой же — толстая добродушная физиономия и неизменная улыбка. Только вот почему на шее болтается обрывок веревки? Автар зажмурился, потряс головой, но наваждение не исчезло. Откуда он здесь взялся? Ведь Седрах казнил его давным-давно!
Неужели даже погибшие пришли из невозможного далека, чтобы поддержать живущих в час испытания? Выходит, правду сказал старый шаман, что смерти нет?
Автар рванулся было к товарищу детских игр, но что-то мешало, не пускало его. На его правой руке грузно повисла пожилая целительница, а к левой еле-еле прикасалась тонкими пальчиками ясновидящая Ателла.
— Держите Круг!
Астаний начал медленно, нараспев читать заклинание на языке Древних:
— Во имя всех богов Севера, Юга, Востока и Запада мы соединяем Силу, дарованную нам…
Автар почувствовал, как через его руки проходят первые толчки Силы. Такого ему испытывать еще не доводилось никогда! Мощной волной энергия перекатывалась через все тело.
В этот момент ворота, наконец, рухнули. Когда солдаты вбежали во двор, топоча сапогами по булыжникам, взглядам их предстало удивительное зрелище.
Люди — молодые и старые — стояли, взявшись за руки, живой цепью ограждая детей. Мечи, колчаны со стрелами, боевые топоры и иззубренные ножи валялись под ногами, словно ненужный хлам. Лица обращены к темному ночному небу. В сторону солдат никто даже не обернулся. Хором, нараспев они повторяли слова на непонятном языке, раскачиваясь из стороны в сторону. Казалось, что эти люди совершенно невероятным способом превратились в единое живое существо, уже не принадлежащее этому миру.
Высоко в ночном небе появилась маленькая светящаяся точка. Она быстро приближалась, пока не оказалась прямо над головой собравшихся, озаряя их ослепительным золотистым сиянием. Это был удивительный свет — живой и теплый. Словно прозрачным куполом накрывал он тех, кто стоял в Круге.
Солдаты, ворвавшиеся в ворота, остановились в нерешительности. Круг света среди ночной темноты, постепенно сужающийся конусом кверху над головой людей, которых они пришли убить сегодня, одновременно и пугал, и притягивал их. Хотелось то ли бежать прочь отсюда без оглядки, то ли войти в золотое сияние и раствориться в нем без остатка…
Первым опомнился командир:
— Вперед, братья! Не щадить никого! Пусть не обманет вас колдовское наваждение!
Аран Мердах взмахнул мечом, но чуть только острие коснулось Круга, как меч из лучшей, закаленной шатгарской стали вдруг оплавился, превратившись в бесформенный кусок металла, а командир покатился по каменным плитам, воя от боли. Его правая рука в мгновение ока обуглилась до самых костей.
Молодой синеглазый воин — тот самый, которого Автар когда-то оставил стеречь лошадей на поляне у подножия Ариданского холма, — вдруг упал на колени и закрыл лицо руками. Плечи его судорожно вздрагивали, из груди вырывались рыдания.
— Простите нас… Простите… — бессвязно бормотал он.
Людей в Круге уже не было видно. Свет, окружающий их, как будто стал плотным, осязаемым — и непроницаемым для человеческого взгляда.