Зоэ Арчер - Сладкая вендетта
Проснувшись, Джек позволил себе несколько минут поваляться в кровати. Его взгляд бродил по маленькой, тесной комнатке, которая ненадолго стала его домом, в ушах все еще звучали предостережения Саймона. Ева может принадлежать ему лишь еще недолго. Эта мысль причиняла Далтону острую боль в груди, и он заставил себя сосредоточиться на том хорошем, что у него все-таки было, – так он делал, когда жил на улицах Бетнал-Грин.
Прошлая ночь… Стоило ему только вспомнить о Еве, о том, как она наконец выпустила на свободу свой жар, свою необузданность, его мужское естество зашевелилось, а пульс пустился галопом. Приятнее всего было сознавать, что она поделилась этой тайной частью себя только с ним. Может, они будут вместе не так долго, как ему хотелось бы, но он возьмет все, что сможет получить, и будет радоваться каждому мгновению.
И наконец они раздобыли улики против Рокли. Джек чувствовал вкус мести во рту, как уксус. Близко, чертовски близко. Он ждал этого пять лет. Еще несколько дней, и он увидит Рокли поверженным. Что будет потом, Далтон не знал и не хотел думать об этом сейчас. Сейчас он пребывал в предвкушении краха Рокли. Пусть это не доставит ему такого удовлетворения, какое доставило бы убийство лорда, но, возможно, ребята из «Немезиды» правы и заставить Рокли жить в позоре куда лучше.
Он встал с кровати и умылся. Судя по сероватому цвету за окном, близился вечер. Он улыбнулся, его жизнь всегда происходила по ночам. Это изменилось, только когда он попал в Данмур: встаешь с рассветом, целый день работаешь и вскоре после заката падаешь в постель. Но теперь он возвращался к себе прежнему.
Джек побежал вниз по лестнице, надеясь, что остальные члены «Немезиды» уже собрались и они смогут обсудить следующие шаги против Рокли. У них должен быть какой-то план. У них всегда есть план.
Войдя в гостиную, он резко остановился: Ева была уже здесь, она стояла возле камина. За столом сидели Саймон и Марко, но Джек их едва заметил. Ева не покраснела, не отвела взгляд, а смело посмотрела ему в глаза с нескрываемой теплотой. Казалось, невидимые руки схватили Джека и потянули к ней. Ему нужно было чувствовать вкус ее губ, прикосновения рук, теплое дыхание… Марко кашлянул. Громко. В качестве напоминания, что Ева и Джек не одни в комнате. Проклятье!
Хотя Далтону было плевать, что подумают Марко или Саймон, он не мог подойти к Еве, даже чтобы просто встать рядом. Потому что он непременно бы к ней прикоснулся, а одно прикосновение повлекло бы другое, а потом и нечто большее. Вместо этого Джек схватил стул, развернул задом наперед и оседлал его, положив руки на спинку.
– Следующие шаги нам нужно спланировать очень тщательно, – сказал Саймон. – Мы уже близки к финалу и не имеем права оступиться.
– Рокли наверняка уже рассказали, что улики украдены, – сказала Ева, – а мисс Арам узнала Джека. Так что лорд знает, что Джек не умер.
– Разве он не обратится с этим делом в полицию? – спросил Марко.
Джек фыркнул.
– И скажет, что меня видели, когда я крушил публичный дом, где он хранит компрометирующие документы? Нет, он будет держать язык за зубами.
– Если он почувствует себя загнанным в угол, – заметил Саймон, – то попытается защититься.
– Мы должны опередить его. – Ева нахмурилась, глядя на огонь. – Пришло время.
С лестницы донеслись шаги. Все замолчали. Это могли быть Лазарус или Харриет, но Джек не узнавал походку. Ева открыла дверь. На пороге стоял мистер Бирн. Озабоченно хмурясь, аптекарь протянул Еве клочок бумаги.
– Это принесли для вас. – И добавил: – Не лично для вас, мисс, мне сказали передать это людям, которые работают наверху.
– Кто сказал? – спросила Ева.
– Мальчишка, который принес записку. Он сразу же убежал, и я не успел спросить, кто его прислал.
Ева взяла записку.
– Благодарю вас, мистер Бирн.
– Что в ней?
Ева отрицательно покачала головой.
– Мистер Бирн, помните нашу политику?
Аптекарь виновато улыбнулся.
– Верно. Чем меньше я знаю, тем для меня же безопаснее.
Он слегка поклонился и зашаркал вниз по лестнице. Ева закрыла дверь и развернула записку. Джек, Марко и Саймон молча смотрели, как она ее читает. На лице мисс Уоррик появилось озабоченное выражение.
– Это от мисс Джонс. – Она стала читать вслух. – «Мне очень нужно, чтобы вы немедленно пришли, это жизненно необходимо». – Ева подняла глаза. – Почерк ее, но такой, как будто она писала дрожащей рукой.
– Мисс Джонс хочет, чтобы мы пришли к ней домой? – удивился Марко. – Она и ее отец всегда встречались с нами только здесь.
– Должно быть, что-то случилось, – сказал Саймон. Он встал и надел шляпу. – Мы с Евой выясним, в чем дело.
– Мне лучше тоже пойти, – сказал Джек.
Ева поддержала его:
– В прошлый раз он действительно помог, поговорив с мисс Джонс.
Саймон не стал возражать. Джек подумал, что, возможно, он в конце концов завоевал его доверие. Но больше всего Джека порадовало доверие, которое он прочел во взгляде Евы.
От миленьких пригородов вроде Хаммерсмита – таких чистеньких, прибранных, благополучных – у Джека всегда мурашки бегали по коже. Даже сейчас, когда он, Ева и Саймон шли к дому мисс Джонс. Солнце висело низко над горизонтом, и все порядочные респектабельные мужчины спешили с работы домой. В освещенные окна с тюлевыми занавесками Джеку было видно, как женщины встречают своих мужей, принимают у них пальто и шляпы, целуют в щеку, как подобает преданным женам. Детишки в чистых накрахмаленных передниках льнут к своим отцам и обнимают за ноги, пока их не отгонят матери. Мужчины удаляются в гостиные, где читают газеты и курят трубки. Именно таких людей изображают в рекламе оздоровительных тоников, мыла или какао. Идеальные крошечные королевства в идеальных двухквартирных домиках, далекие от всего, что знал Джек.
– Ты им завидуешь? – спросила Ева, когда они проходили мимо одного из домов, где обитатели были видны через ярко освещенные окна, словно актеры на сцене.
– В этом нет никакого смысла. Они все делают то, что, как они считают, им полагается делать, но что в этом интересного? В чем суть?
– Может, им не нужно нечто интересное и они не ищут суть. Может быть, им нужна только надежность, безопасность.
– Я точно знаю только одно, – сказал Джек. – Все мы в конце концов ляжем в землю, а это означает, по моему разумению, что мы вольны делать что хотим.
– Радикальный подход, – заметила Ева. – Может, ты революционер?
– Только не надо хватать меня и тащить в Уголок ораторов. Я просто пытаюсь выжить, а не изменить мир.
Мир может сам о себе позаботиться, а ему надо поберечь собственную шкуру.
Но пока Далтон шел по улице, обсаженной с двух сторон деревьями, к дому мисс Джонс, он начал волноваться за девушку. Ева сказала, что почерк мисс Джонс выглядит дрожащим, – это значит, что она писала записку, чем-то встревоженная или расстроенная. Может быть, Рокли снова ей угрожал, а то и сделал что-нибудь похуже? Джек знал, что Ева способна о себе позаботиться, но большинство женщин не может защитить себя. Им приходится полагаться на милость мужчин и закона, а они не очень-то обеспокоены судьбой женщин.
