Карли Филлипс - Холостяк
— Наверное, мне нужно было обратиться к врачу раньше, но я не знала, что мне нужна помощь… а твой отец… он сказал, что ты советовалась с доктором Фаллоном и ты думаешь, что… может быть, это медицинская проблема. Я не знала. Я думала, что я так и должна себя чувствовать, что это нормально. — Ее голос дрогнул, но она продолжила: — И мне было страшно представить, что я потеряю и тебя. Понимаю, своим… своей болезнью я причинила тебе страдания. Прости меня. — Энни крепко обняла Шарлотту. — Мне очень жаль.
От матери пахло теплом и покоем. Но в Энни всегда было нечто детское. Сейчас Шарлотта поняла, что мать всегда казалась ей очень хрупкой. Ей и работа библиотекаря потому так хорошо подходила, что в библиотеке всегда было тихо, все говорили понизив голос.
— Мама, я на тебя не сержусь.
Шарлотта действительно не сердилась, но она была очень растеряна. От кома в горле ей было больно говорить, и ей было трудно осмыслить правду, которую она только что услышала.
Теперь, если вспомнить прошлое, многое становилось на свои места, но Шарлотта сама лишь недавно поняла, что дело обстоит серьезнее, чем она думала. Она и сейчас подозревала, что у матери не просто легкая депрессия, а нечто вроде психического заболевания. А иначе с чего бы она всегда держала окна закрытыми, а шторы задернутыми и предпочитала одиночество обществу других людей, даже тех, кого она любит? Сейчас Шарлотта не понимала, как никто из них раньше не заметил тревожных признаков. Она с грустью подумала, что, вероятно, каждый был слишком занят самим собой.
— Думаю, нам лучше оставить тебя одну, подумать обо всем этом, — сказал отец, нарушая затянувшееся молчание. — Энни?
Энни кивнула:
— Я иду. — Она посмотрела на дочь: — Еще раз прошу прощения.
Шарлотта проводила родителей до двери. Она надеялась и молилась, чтобы вместе с правдой пришло понимание и мир в душе. Но ей необходимо было побыть одной, чтобы осмыслить все, что она услышала, и понять, что она чувствует. Точнее, что она будет чувствовать, когда пройдет оцепенение.
Прошло несколько часов. Шарлотта легла в постель, но не стала опускать жалюзи, чтобы можно было смотреть на ночное небо. От возбуждения ей не спалось, и она надеялась, что сможет расслабиться, считая звезды. Но в голове по-прежнему царил сумбур, мысли проносились с бешеной скоростью. Она жила в мире иллюзий. Считала, что отец ее не любит, а это было не так. На основе детского опыта она выстроила свою модель отношений с мужчинами — мужчинами вроде Рассела и Романа Чандлера, но эта основа оказалась ложной. И оба ее родителя вольно или невольно поддерживали эту ложь. Рассел оказался не тем, кем она его считала. У него были свои недостатки, и он не был лишен эгоизма, но ее мать он любил, нужно отдать ему должное. Даже если бы он сделал больше, чтобы помочь и Энни, и дочери, он не мог пожертвовать всей своей жизнью во имя любви.
Она не собиралась даже просить Романа о такой жертве. Больше не собиралась. Просить его остаться в Йоркшир-Фоллз было бы с ее стороны так же эгоистично, как поведение Рассела. Роман заслуживал с ее стороны лучшего.
Шарлотта подумала, что в этом есть некая ирония судьбы: Роман оказался не таким человеком, как ей нужно. Раньше ей было нужно, чтобы Роман был бродягой, лишенным чувств, вечным холостяком, который живет по принципу «люби и бросай» и не заботится ни о ком, кроме самого себя. Если бы Роман был таким, у нее был бы удобный предлог удерживать его на расстоянии. А стремление сохранить эмоциональную дистанцию родилось у нее из страха повторить жизнь матери, страдать, как она страдала.
Но теперь ей ничего этого не нужно — ей нужен только сам Роман.
Шарлотта свернулась калачиком, натянула на себя одеяло и зевнула. Любовь имеет свойство сбрасывать все страховочные сетки, думала она, и завтра ей придется сделать прыжок в неизвестность, не зная заранее, куда она приземлится.
Через какое-то время Шарлотта незаметно для себя уснула, потому что проснулась она от яркого света, лившегося в окно. Впервые за долгое время она спала так хорошо. Открыв глаза, она с удивлением обнаружила, что чувствует себя бодрой и полной сил. Она приняла душ, съела стаканчик персикового йогурта и решила, что уже не очень рано и можно позвонить Рику.
Рик снял трубку после первого гудка.
— Рик Чандлер к вашим услугам.
— У кого-то хорошее настроение, — отметила Шарлотта.
— Да, пробежка с утра очень этому способствует. Шарлотта? Что-нибудь случилось?
— И да, и нет, — сказала она, думая о своем решении отправиться на поиски Романа. Помнила она и о том, что должна рассказать Рику про Самсона, не навредив при этом бедняге. — Мне нужно с тобой поговорить.
— Ты же знаешь, для тебя у меня всегда есть время. Но прямо сейчас я буквально на пороге, у меня назначено несколько встреч в Олбани, я смогу с тобой встретиться, только когда вернусь.
Шарлотта испытала острое разочарование. Теперь, когда она приняла решение, ей хотелось действовать без промедления.
— А что, если я загляну к тебе по пути домой? — предложил Рик. — Это будет около семи.
Шарлотта мыла ложку, зажав телефонную трубку между плечом и ухом. Она попыталась прикинуть свое расписание.
— Сегодня вечер спонсоров. Мне полагается присутствовать на матче «Рокетс» и сделать символический первый бросок.
Хотя Шарлотта предпочла бы бросить все и как можно быстрее добраться до Романа, все же она не могла подвести детей. Да и не хотела. То, что она собиралась говорить Рику, она не могла сказать в общественном месте, значит, придется ждать до вечера.
— А ты можешь зайти ко мне после матча? — предложила она.
— Я не против. У тебя точно все в порядке?
Она закатила глаза.
— Может, хватит спрашивать одно и то же? Ты начинаешь вести себя как старший брат, которого у меня нет.
— Ну да, я же обещал.
— Обещал что? — От волнения у Шарлотты тревожно засосало под ложечкой. — И кому?
На том конце провода повисло молчание.
— Рик, не молчи, что ты имел в виду?
Он кашлянул.
— Ничего особенного. Просто у меня такая работа — следить, чтобы у тебя все было в порядке.
«Работа как полицейского? Или работа как брата?» — спросила себя Шарлотта. Может быть, Роман перед отъездом взял с Рика какое-то обещание? Но хотя ее и разбирало любопытство, до поры до времени она удовольствовалась уклончивым ответом Рика. Она знала, ч го нечего даже и пытаться заставить одного из братьев Чандлер выдать другого.
— Да, у меня все в порядке.
— Увидимся вечером.
— Договорились. Осторожнее за рулем.
Шарлотта повесила трубку и шумно вздохнула. Впереди ее ждал длинный рабочий день и семь подач на бейсбольном матче, а потом она наконец узнает, куда уехал Роман. У нее было двенадцать часов на то, чтобы набраться храбрости отправиться в путешествие — куда бы ей ни пришлось ехать. Покинуть Йоркшир-Фоллз и объявиться без приглашения на пороге у Романа, совершенно не представляя, какой прием ее ждет.
