Нестандартный ход 2. Реванш - De Ojos Verdes
Последние фразы Элиза воспринимала через вату в ушах, потому что наконец-то обнаружила нежданного «гостя».
Прямо на пороге стоял Рома. Как денди лондонский одет. В лучших традициях Пушкина.
Девушка так обалдела, что потеряла дар речи. И вот о нем бабушка так обыденно и пренебрежительно кинула «гостя прими»? Будто это какая-то соседская старушка, коих за день прибегало — не счесть, заглянула на чай? А не бывший муж внучки собственной персоной.
Что происходит?!
— Тебя того, занесло попутным ветром, что ли, Разумовский? — прохрипела севшим голосом. — Подобрало скандинавским антициклоном. — Ты что здесь делаешь? — поборов предательскую слабость в теле, уже серьезно спросила Элиза.
Мужчина изогнул рот в усмешке, попутно вздернув бровь, и стал расстегивать пальто. Наблюдая за тем, как под верхней одеждой открывается воротник белой кашемировой водолазки, она неуютно поежилась, вмиг ощутив себя растрепанной деревенской дурочкой. Вязаное широкое платье, теплые колготки, шерстяные носки — отличный вид для встречи после трех недель разлуки. Наверняка и волосы от «полета» торчат во все стороны. Получается, он еще и стал свидетелем того, как она, малохольная, по полу каталась...
— А мне говорили, у вас очень гостеприимный народ. Может, заберешь пальто, повесишь? Для начала. Потом кофе, как бабушка велела. И уже после — нападешь с вопросами?..
Девушка оторопело приняла злополучное пальто и убрала на вешалку в шкаф. Он за это время снял обувь и ступил на сияющий чистотой паркет. Элиза покопалась в нижних полках и выудила новую пару мужских тапочек.
— Без них замерзнешь, холодно.
Во всей этой мизансцене было многовато странного и… интимного.
— Ванная там, — махнула в нужном направлении, а сама исчезла в кухне выполнять наказ бабушки под карнавал мыслей в своей голове.
Логично, что дядя приехал на завтрашние крестины племянника. Только вот… почему ни одна живая душа не догадалась предупредить её о приезде данного «гостя»?..
— Ты стоишь неприлично близко, Разумовский, — предупредила с напускной строгостью, почувствовав его за спиной спустя минуту. — Здесь не принято так. Еще придется жениться из-за того, что скомпрометировал меня.
Последовал смешок. Без комментариев. Тихо заскрипели ножки стула.
Вопреки упоминанию о подъезжающих домочадцах, Элиза сварила одну порцию и торжественно опустила чашку перед Ромой. Придвинула сладости, после чего уселась напротив и вперилась в него немигающим пристальным взглядом.
— Влад не говорил, что приедут его родственники. Упомянул, что потом устроит общий праздник в Москве, когда перевезет сына.
Мужчина после нескольких глотков спокойно ответил:
— Кроме меня никого и не будет, я — крестный, а не просто родственник.
Пришло время потрясенно замолчать во второй раз. Все вокруг по каким-то причинам явно скрывали от неё эту информацию.
Девушка не успела прийти в себя, чтобы задать следующий вопрос, как в прихожей щелкнул замок, и в дом ввалилась целая галдящая толпа. А дальше всё закрутилось-завертелось, перешло в застолье, громкие разговоры, смех — словом, им уже не суждено было остаться наедине.
Крещение прошло следующим днем в местной церквушке. Маленькой и старинной, но очень атмосферной. С большим трудом туда втиснулись самые близкие, пожелавшие присутствовать на таинстве. Остальные гости должны были подъехать уже в ресторан, где будет проходить празднование. Крестины на родине Элизы — это событие, своими масштабами не уступающее свадьбе.
Всю церемонию маленький Роберт вел себя на удивление прилежно, таращась умопомрачительными глазками на священника. И только когда малыша опустили в купель, помещение наполнилось пронзительным визгом, ибо эта кроха не любила воду от слова «совсем». С большим трудом его облачили в приготовленную одежду, надели крест и помазали. Вой продолжался и продолжался. В этой оглушающей сирене началась суматоха, направленная на то, чтобы успокоить мальчика. И Элиза, втянутая в процесс, не уловила, в какой момент сама оказалась у алтаря в весьма недвусмысленном положении — напротив новоиспеченного крестного. По одну сторону от них стоял улыбающийся священник, по другую — кузина Анна со своим мужем Зориком.
И то, как загадочно все на неё смотрели, дико напрягало.
Она настороженно огляделась. Поймала взгляд Влада, который ей впоследствии подмигнул. Прошлась по Лилит, сделавшей вид, что совершенно не при делах, и происходящее — не её рук дело. А потом посмотрела в лицо всё это время терпеливо ожидавшего Ромы. Он наклонился к ней и прошептал на ухо так, чтобы никто его больше не услышал:
— Скомпрометировал — женюсь. Мы сейчас обвенчаемся.
Кровь ударила в голову от этого заявления. Она, было, открыла рот, чтобы возмутиться, но так и застыла после прозвучавшего следом:
— Ты нужна мне. Я без тебя — не живу. Я без тебя — пустую.
Яркие фейерверки в сознании ослепили, выдернув из реальности. Этот шепот… он нокаутировал её, прошил насквозь.
Что ж ты делаешь, сволочь такая. Как безошибочно находишь все слабые места. А, может, все места сплошь слабые, потому что рядом ты?
Элиза понимала, что Разумовский, как и раньше, обыграл её на два хода вперед. Этот безупречный стратег всё продумал, черт возьми. Она не откажет после его проникновенного признания, да еще и перед толпой родственников, выставив обоих непонятно кем.
Они так и стояли в этой позе, мужчина продолжал дышать ей в висок, и каждый его выдох ударял по коже горячим потоком воздуха, пуская от эпицентра мурашки.
Девушка зажмурилась до вспышек под веками и резко распахнула их. Казалось, молчание длилось часами, но прошло всего десятка два секунд, после которых она слабо кивнула. И Рома, уловивший это поверхностное движение, взмахом ладони велел начинать.
Как-то разом все вокруг привиделись ей слаженным механизмом. Предательским. Как у них получилось всё провернуть втайне?! Лилит, на прошлой неделе принесшая ей кремовое платье в пол и с грустной моськой рассказывающая, что при заказе ошиблась с размером, зато Элизе, кажется, будет в самый раз, и можно надеть на крестины. Бабушка, так стремительно вчера оставившая их с Ромой наедине, чтобы не сболтнуть лишнего. Анна и Зорик, которые станут сейчас их каворами — посаженными отцом и матерью. Сам Рома, который вчера на её шутку о женитьбе непривычно промолчал, когда как пикировка для них в этом случае была бы более естественной. То есть, он смеялся над тем, что она попала в яблочко, сама того не подозревая!
Перед началом обряда Элиза напоследок взглянула Разумовскому в глаза, обещая, что вот так с рук ему это не сойдет. Потом.
А пока она полностью погрузилась в нечто неописуемое, чувствуя необъяснимое покалывание оттого, как каждым молитвенным
